— Что с тобой, медхен Ленхен? — спросил Хозяин.
— Можно, я возьму книжку почитать?
— Да ради бога. А какую?
— Про китайцев.
— "Крещеный китаец", что ли? — спросил Николай Николаевич.
— Вы доиграли? — сказала я. — Сандро, сегодня вторая белая ночь. Я жду продолжения.
— Мы все ждем, — откликнулся Шиншилла, устраиваясь поудобнее на диване.
— Ладно, — сказал Сандро, — где наша не пропадала. Слушайте дальше.
— И вы помните, на чем остановились? — спросил Леснин.
— Я и начать-то не успел. Итак, Ганс оказался в пустыне — все из-за купленного Анхен ковра — неподалеку от оазиса, скрывавшего развалины некоего строения, скорее всего, некогда служившего постоялым двором.
— Про развалины речи не было, — сказал Николай Николаевич.
— Он их издали и не видел, а как до оазиса дошел, обнаружились и развалины. На камнях грелись ящерицы. По песку бегали скорпионы. Зато в тени деревьев можно было укрыться от зноя, подкрепиться смоквою, финиками и тутовыми ягодами и запить их глотком ключевой воды.
— Ледяной, — сказала я.
— И ты туда же, Ленхен, а раньше ты другим перебивать не велела. Ганс нашел в развалинах укромный уголок с остатками крыши и старого топчана и решил переночевать в предоставленном ему судьбой убежище. Знаете ли вы, какие ночи на Востоке? Какие громадные, удивительно ясные косматые звезды висят над головою? Вот семизвездие Плеяд, а вот Весы. В то же небо глядел превратившийся в аиста калиф, и аравийские пророки, и храбрые воины, и тысячу лет назад везшие со своим караваном смирну и ладан бесстрашные купцы. Сквозь дыры в кровле Ганс в полудремоте видел светила; стоило вглядеться в них попристальней, они начинали качаться, впадали в легкое движение маятника, останавливаясь, лишь если отведешь от них взор. Внезапно светила исчезли, их перекрыл появившийся над Гансом на крыше силуэт. Ганс вскрикнул. Пришелец бесшумно вскочил в его ночное обиталище и присел на корточки.
— Ты человек или призрак? — спросил он Ганса.
— На каком языке? — спросил Камедиаров.
— Да все на глухонемецком, — отозвался Хозяин.
— Фарси! — откликнулся Шиншилла.
— По-латыни, — высказал предположение Леснин.
— На эблаите, — вступил всезнающий Николай Николаевич.
— Во-первых, — сказал Сандро, — это сказка. К черту подробности. А во-вторых, Гансу, может быть, происходящее мерещится. Таким образом, персонажи, как два привидения, поскольку оба вымысел, да еще и двойной, говорят на наречии привидений, нам неведомом и являющимся мечтой эсперантиста. Итак, Ганс ответил, что он человек.
