- Что ты! Разве ему теперь до шахмат!
- Очень плохо в Москве?
- Ужас! Ты себе представить не можешь! Голод. Сто граммов черного хлеба в день - это уже пир. Шахматными досками «буржуйки» топят. Полированные короли трещат в огне.
Подошел официант. Тартаковер заказал себе омлет, кофе. Алехин решил было ничего больше не заказывать, но выпитое вино вызвало аппетит.
- Тоже омлет, - против собственной воли произнес он.
С минуту собеседники молчали, наслаждаясь теплым вечером, видом красивой, ярко освещенной улицы. Потом Тартаковер сказал:
- Тебя нужно поздравить! Ты выиграл турнир в Москве. Первый советский чемпион.
- Если бы ты только знал, что это был за турнир, - покачал головой Алехин. - В холоде, голодные играли.
- С пустым животом в цейтноте - это действительно трудно, - усмехнулся Тартаковер. - «Съел коня» - В таком турнире звучит как издевательство.
- Коня! Если бы можно было найти коня! Ну ладно, что мы все обо мне! - махнул рукой Алехин. - Как ты-то? Как устроился?
- Ничего, - неопределенно протянул Тартаковер.
- Ты женат?
- Зачем? В Париже-то!
- Ты будешь играть в Гааге?
- Я обязан играть в каждом турнире, куда меня приглашают, - ответил Тартаковер. - У шахматистов ведь нет акций, не с чего стричь купоны.
- А что это за новое течение вы провозгласили в шахматах? - Что-то в тоне ответа коллеги подсказало Алехину, что больше не следует расспрашивать оего жизни и лучше переменить тему разговора. - Ты, Рети, Брейер.
- Ультрамодернизм, - ответил Тартаковер.
- Это что-то из области живописи.
- Почему? - развел руками Тартаковер. - Как раз подходит и к шахматам. Нельзя стоять на месте, сто лет жить законами Стейница. Жизнь идет вперед, нужны новые формы.
- И что за формы? Фианкеттирование слонов. Фигурами против пешек.
- Хотя бы!
- Но это же не ново! - воскликнул Алехин. - Это еще встречалось в партиях Чигорина.
- Ничто не ново под луной, - протянул Тартаковер. - Искусство состоит в том, чтобы по-новому пересказать старое. Мы и тебя считаем апостолом ультрамодернизма.
- Нет уж, избавьте! Мы как-нибудь по-старому. Кстати, как старички? Я еще ничего не знаю.
- Что сказать?! Тарраш со всеми воюет, хотя уже меньше. Рубинштейн стал иным. Видно, подорвала его война, играть стал значительно слабее.
- С Капабланкой бороться не собирается?
- Ему теперь не до этого! Хотя старый ореол Акибы еще сказывается: многие до сих пор считают его претендентом на мировое первенство.
- А что Ласкер? Расстроен?
