— Болито, не так ли? — отрезал Скроггс. Ответа он не ждал. — С докладом к капитану. Мистер Маррак повредил руку, а мистер Гренфелл стоит утреннюю вахту. — Он на мгновение смолк, выжидая. На его лице не отражалось ничего. — Ну же, пошевеливайтесь, сэр, если вам дорога жизнь!
Болито смотрел на него, и в голове его пронеслись слова Маррака о чистых сорочках, и мысль о своем растрепанном виде.
— Иди сюда, я помогу тебе одеться, — предложил Дансер.
— Нет времени, — отрезал клерк. — Вы, Болито, следующий по старшинству за Марраком и Гренфеллом. Капитан очень щепетилен в таких вещах. — Он покачнулся, когда корабль резко накренился и волна с шумом разлилась по верхней палубе. — Советую вам поторопиться!
— Отлично, — спокойно ответил Болито, надевая шляпу, и нырнув под бимс, направился на корму.
Переводя дух, он остановился перед выкрашенной белой краской дверью, ведущей на ют. После суеты межпалубного пространства, где постоянно сновали полупризрачные фигуры моряков, возвращающихся после работы на реях, здесь было очень тихо. У двери, замерев навытяжку в пятне света от подвешенного к переборке фонаря, стоял на часах морской пехотинец. Часовой строго посмотрел на мичмана, потом доложил:
— Сигнальный мичман, сэр! — для усиления эффекта он сопроводил это восклицание коротким ударом приклада по палубе.
Дверь отворилась, и Болито увидел капитанского вестового, лихорадочно машущего ему рукой. Дверь была приоткрыта ровно настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь. Так поступает лакей в хорошем доме, когда не очень уверен, обрадуются ли посетителю.
— Не будете ли любезны подождать здесь, сэр?
Болито стал ждать. Он находился в красивой передней, занимавшей всю ширину корабля. Дверь из нее вела в капитанскую столовую. В большом шкафу красного дерева тихо позвякивало стекло, а на длинном полированном столе в такт движениям судна ездили стоявшие на круглом подносе бутылки и графины. Палубу покрывал холст, аккуратно разукрашенный белыми и черными квадратами, а девятифунтовые орудия по бортам скрывались под ситцевыми чехлами.
Открылась внутренняя дверь, и вестовой произнес:
— Сюда, сэр. — В его взгляде, брошенном на Болито, читалось что-то вроде отчаяния.
Большая каюта. Держа под локтем украшенную плюмажем шляпу, Болито стоял внутри и озирал обширные владения капитана. Каюта была роскошной, и это ощущение усиливалось при взгляде на высокие окна кормовой галереи. Соляной налет и брызги так испещряли их, что в сером свете восхода они напоминали витражи кафедрального собора.
