Тело Иванцова было заметно издалека. Черная кожаная куртка с меховым воротником, черные брюки и черные сапоги резко контрастировали с невысокой зелено-желтой травой. Парашют то ли отнесло ветром в сторону, то ли пилот сам выбрался из-под него. Однако признаков жизни он не проявлял, и лишь белый шарф, обмотанный вокруг его шеи, трепетал, будто живой. Семирадский неожиданно вспомнил убитого немецкого пехотинца. Вокруг его запястья был обмотан собачий поводок. Собака лаяла, рвалась вперед. Иногда она оглядывалась на своего хозяина и недоуменно смотрела на него, словно спрашивая: «Ну что ты лежишь? Вставай. Побежали». Но вздрагивала только рука убитого, словно в ней все еще сохранялась частичка жизни.
До того как сесть, полковник сделал круг над телом. Ему показалось, что пилот пошевелился, но зрение могло обмануть, и он мог принять желаемое за действительное.
У пилота были открытые переломы обеих ног Издалека кровь была не видна, но вблизи стало понятно, что ее натекло слишком много. Часть не смогла даже впитаться в землю, осев на траве красными, похожими на ягоды, каплями. Она походила на росу, окрашенную красным лучами заходящего солнца. Глаза Иванцова оставались полуоткрыты. Он стонал, находясь между сознанием и беспамятством, когда с одной стороны окружающий мир воспринимается фрагментарно, но в компенсацию к этому и боль чувствуется далеко не вся. Лицо пилота свела судорога, и оно застыло в болезненной гримасе. Парашют – опавший парус, все еще связанный с пилотом. Семирадский перерезал лямки.
Иванцов мог вообразить, что за ним спустился ангел с небес, хотя полковник, облаченный в униформу пилота, на ангела не походил.
Жизнь Иванцова вместе с кровью медленно пропитывала эту землю. Здесь вырастет хороший урожай. Глаза пилота стали закатываться. Он умирал. Он попытался улыбнуться, но не сумел даже избавиться от гримасы.
– Ну уж нет, – тихо прошептал Семирадский, зная, что пилот все равно не сумеет расслышать его слов, – ты не умрешь.
Полковнику стало больно оттого, что он понял – когда-нибудь и он вот так же будет лежать на земле, а над ним склонится другой пилот. Очень тяжело видеть, как друг расстается с жизнью. Тяжело наблюдать за тем, какие метаморфозы происходят с человеком всего за несколько минут. Он видел много разбившихся птиц, которые гнили, валяясь на земле. Они уставали бороться с дождем и ветром. Они натыкались на столбы, их сбивали выстрелы охотников. Они падали, падали, падали…
