— Для меня тоже после нынешней ночи! Римизин кивнул:
— Угу. Если бы вы знали Корстика. Большой рыжий кот прижал уши к голове.
— Нет, — сказал Ганс мрачно. — Никому бы не посоветовал знакомиться с Корстиком. Не хочется думать о нем как о человеке. В противном случае мне было бы стыдно тоже считаться человеком.
— Что ж, спасибо, что избавил нас от него, Ганс. И, веришь или нет, мне жаль, что ты уезжаешь. В любом случае… Синглас, тела погружены?
В ответ на это последовал кивок старого тучного Красного, к которому обратился сержант.
— Все в повозке, сержант. Джид готов трогаться.
— В таком случае в путь.
— Эй, Гане, — сказал Синглас. — Мы никогда не встречались и все такое, но, э-э-э, Ганс... я живу в Фираке. Всегда жил. Спасибо. За Корстика. Ну то есть, что избавил от него, в общем.
Ганс с застывшим лицом посмотрел на дозорного и кивнул.
— Конечно, — сказал он. — Когда его не стало, Фирака превратилась в безопасное местечко, верно?
Синглас с энтузиазмом кивнул. Ганс почувствовал, как пальчики Джемизы заплясали у него по ребрам; он знал, что она сейчас беззвучно хихикает под своим покрывалом.
— Верно, — повторил он. — Что ж, спасибо, Синглас. Приятно, когда тебя ценят. Я знаю, что вам надо идти — отвезти этих чудесных безопасных покойников в какое-нибудь другое чудесное безопасное местечко, верно? Спокойной ночи. Спокойной ночи, Рим.
Они уехали, а Ганс подумал, что слишком много народу знает о той ночи у Корстика, несмотря на то, что Аркала приложил все усилия, чтобы эти сведения не распространялись. Если он и впрямь прикладывал к этому усилия.
Ганс взглянул на Джемизу.
— Эта туника еще совсем новая, Джемиза, и я буду весьма благодарен, если ты перестанешь ковырять в ней дырки своими ногтями. Они так и впиваются мне в бок.
Она задрожала, но руки не убрала.
— Я б-боюсь отпускать тебя, Ганс. Ночь обещала быть такой приятной, а теперь я испугана до полусмерти.
— Сдается мне, что ты свое выпил нынче ночью, Дэрри, — говорил трактирщик замызганному завсегдатаю, который посчитал нужным высказаться, что не покидал заведение всю ночь. Тот по-прежнему сидел за столом, поникнув над своей кружкой, словно увядший цветок.
— Вроде бы один из этих медов говорил, что у них есть работа, — тихо и невнятно проговорил Дэрри.
Ганс посмотрел в его сторону, но слова Катамарки показались ему в тот момент гораздо более интересными:
— Давайте-ка убираться из этого места.
Йоль всем своим видом показал, что давно готов к этому. Ганс кивнул и двинулся к выходу. Джемиза, как приклеенная, пошла рядом. То же самое сделал и большой рыжий кот.
