— Это все, Целитель?
— Да. Это все.
— Тогда убирайся. Отправляйся назад к своим трусам и нытикам. Мне пора заняться стыковкой.
— Теперь уже скоро прибудем? — спросил Стоун.
Амани, сидевший на стуле подле его кровати, кивнул.
— Очень скоро.
— Ладно. Кто-то теряет, кто-то находит.
Амани потянулся к футляру у себя на поясе и извлек оттуда один единственный хирургический коготь — короткое изогнутое лезвие с углублением на конце. Он держал его между пальцами и покачивал из стороны в сторону, наблюдая, как на отточенной стали пляшут отблески света.
Стоун вдруг с интересом посмотрел на него.
— Красивая вещь, этот хирургический скальпель, — сказал Амани. Почти лениво он положил скальпель на маленький столик у постели Стоуна. — Однако не в тех руках он опасен.
Стоун какое-то время смотрел на коготь, потом перевел взгляд на Амани.
— А если предположить, Главный Целитель… что один из твоих важных пациентов вдруг взял, да и умер. Что тогда станет с тобой?
— Это маловероятно. Я очень хороший Целитель.
— Но ответь просто, чтобы удовлетворить мое любопытство.
— Думаю, меня сочли бы неисполнившим свой долг. Последовало бы понижение в звании вместе с потерей статуса в клане. А затем — казнь, конечно.
— Понимаю.
— Но так как я хороший Целитель, то маловероятно, чтобы один из моих пациентов умер неожиданно для меня. А если такое произойдет, то, значит, так будет лучше.
— Даже принимая во внимание твой долг?
— Иногда, Адмирал, у нас есть еще и высший долг.
— Ага.
Амани поднялся.
— Думаю, я где-то оставил свой хирургический скальпель. Мне лучше пойти поискать его. Кто-нибудь мог подобрать его и случайно перерезать себе коронарные артерии. — Амани коснулся своей шеи. — Такая неосторожность привела бы к быстрой и безболезненной смерти.
Амани повернулся, чтобы уйти.
— Прощай, Адмирал.
— Прощай, Целитель. Спасибо. Ты храбрый человек.
— Не человек. Халианин.
— Может, здесь и нет большой разницы.
— Возможно, ты прав, Адмирал.
Когда корабль состыковался со станцией, Амани в своей кабине почувствовал несравнимое ни с чем чувство покоя. Он взял верх над своим братом и порядком вещей, и даже резкий и неистовый стук в дверь его каюты не мог прогнать это чувство умиротворенности. Возможно, жажда мира была действительно слабостью характера. Но даже если это и так, то его народу придется рано или поздно развивать эту слабость, или их уничтожат. Халиане могут взять верх над людьми, хотя Амани это казалось маловероятным, но что будет, если однажды им придется столкнуться с кем-то гораздо более могущественным, например с Первыми Чужаками? Война с таким противником может оказаться самым настоящим самоубийством. Почему же его народ не видит этого?
