Правитель обратил внимание на темно-бордовые зернистые ягоды, рядком висящие на ветке низкого куста, сорвал одну и положил себе на язык.
— Ух ты, какая сладкая!
— Осторожней, мой господин, — предупредила Нефтис. — Они могут быть ядовитыми.
— Да ну, — не поверил Найл. — Они такие сладкие, что сами в рот просятся. Если куст не хочет, чтобы его ягоды кто-то съел, зачем делать их вкусными?
Правитель быстро обобрал всю ветку, переправив ягоды в рот. Нефтис, которая четвертый день маковой росинки не имела, тоже сломалась и присоединилась к пиршеству своего повелителя. Наслаждаясь дарами леса, они совсем потеряли счет времени, а потому вмешательство Дравига оказалось для правителя неожиданным.
— Мы обнаружили их, Посланник!
— Кого? — не сразу сообразил увлекшийся Найл.
— Армию северян.
Старый смертоносец переслал мысленную картинку, и правитель увидел длинную колонну усталых воинов, бредущих по дороге вдоль горного отрога. Долгий поход в погоню за пауками явно не добавил отряду шерифа бодрости.
— Они далеко?
— Полдня пути.
— То есть северяне появятся здесь только поздним вечером?
— Или ночью. А если встанут на привал, то утром.
— Как твои воины?
— Многие еще голодны, — признал Дравиг.
— Ну что ж, — решительно махнул рукой Найл. — Значит, будем встречать их здесь. Ставьте паутину поперек дороги и уводите ее в лес, постепенно заворачивая вдоль гор. Только не очень близко, чтобы северяне не сразу заметили. Пусть сперва зайдут поглубже в «мешок», а мы их тем временем еще и сзади огородим.
— Обычную паутину ставить или ловчую? — уточнил Дравиг.
Разница состояла в том, что «обычная» паутина была заметно толще и очень плохо растягивалась. Смертоносцы использовали ее для строительства гнезд, создания коконов, для спуска с высоты или переправы с одного высокого здания на другое. Ловчая нить казалась намного слабее — значительно меньше в диаметре, она легко растягивалась во много, много раз. У жертвы создавалось обманчивое впечатление будто нить можно легко порвать — но она тянулась и тянулась, все сильнее затрудняя движение. Стоило в этот миг добыче хоть немного повернуться из стороны в сторону — и она оказывалась опутана нитью вокруг всего тела. Чем больше жертва трепыхалась и сопротивлялась — тем сильнее запутывалась, иногда полностью превращаясь в кокон без всякого участия паука.
Смертоносцы ловчих сетей не применяли уже много сотен лет. Теперь они охотились, полагаясь на ментальную силу своего разума — выпугивая дичь из укрытий импульсами страха, а затем парализуя волей. Однако искусство сознания тонкой и липкой нити пауки отнюдь не утратили — это мастерство сохранялось в их могучих телах на уровне инстинкта, как любовь к воздушным полетам или стремление к продолжению рода.
