Утенок только охнул, когда все это увидел.
Там плавали дохлые курицы, утонувшие крысы, головки капусты и прочие кошмарные останки. Но кроме этого там были бревна, и ветки, и водоросли. Из них получился неплохой костер. Мы закутали Робин в накидки и одеяла, но она по-прежнему продолжала дрожать. Мы предложили ей поесть, но она отказалась.
— Я не могу! Лучше дайте мне воды.
— Вода! — воскликнула я.
Мы с Хэрном переглянулись. В кувшине еще оставалось чуть-чуть воды, но здесь, на острове, ее не было. Я спустилась к серому потоку и попробовала воду. Здесь Река уже смешивалась с морем, а море — оно соленое. Не знаю, откуда эта соль берется, но морскую воду пить нельзя.
— И что же нам теперь делать? — шепотом спросила я.
— Мы не можем забрать лодку, — так же шепотом ответил Хэрн. — Робин без нее замерзнет. А течение здесь кошмарное. И я не вижу тут ни одного ручья.
Мы беспомощно посмотрели на невысокий песчаный берег. И, конечно же, Утенок не нашел ничего лучшего, как именно в этот момент громко заявить:
— Пить хочу — просто помираю!
— Заткнись! — хором рявкнули мы на него.
Но Робин уже приподнялась, опираясь на руку. Одеяла свалились с нее. Робин стучала зубами, а губы у нее сделались серо-синие.
— А что, вода закончилась? Я сейчас схожу и наберу…
— Ляжь сейчас же! — потребовала я, сердито зыркнув на Утенка. — Я сама наберу.
Я взяла кувшин и заковыляла вверх по склону песчаного холма. Я понятия не имела, что же мне делать. Я просто впала в глубокое уныние. Я уже потом поняла, что большие открытые пространства всегда нагоняют на меня тоску. Вот и на озере было примерно то же самое. Я ведь выросла среди холмов, где полно было уютных закутков. Здесь же земля была какая-то неправильная. Плоская равнина, серый песок, серая Река и какая-то странная фиолетово-серая дымка. Эта дымка ограничивала обзор. Впрочем, тут все равно не на что было смотреть. Единственное, за что мог зацепиться взгляд, так это за широкую полосу стремительно несущейся серой воды, отделяющей меня от берега. Мне ни в какую не верилось, что я смогу через нее перебраться.
И все же я двинулась вниз, к этому проливу. Я лелеяла робкую надежду — вдруг там вода окажется не соленой? И тут я услышала со стороны пролива крики Утенка. Он вопит так, только когда на самом деле перепуган.
— Помогите! — орал он.
Я помню, что бросила кувшин и помчалась к проливу, вспахивая серый песок и оставляя за собой борозду. Но это был не Утенок. Этот мальчишка был намного младше Утенка. Его несло течением, а он молотил руками по серой воде и орал не умолкая. На какой-то кошмарный момент я застыла, словно вкопанная, глядя на него. Но, видимо, я не просто так стояла и смотрела — когда-то же я успела сбросить башмаки и накидку.
