Я переночевал в деревенском домике, а с утра Сашка, деревенский мужик, согласившийся провести меня по маршруту, повел меня за собой. Как я уже говорил, я не любитель пеших походов, предпочитаю автомобиль, поэтому поначалу идти было трудно. Потом вроде втянулся, но к вечеру ноги просто отваливались, голова гудела от усталости. Заснул я сразу, едва только прилег.
Утро было жутким. Сашка смотрел на меня с широченной улыбкой на лице, его явно забавляли мучения городского хлюпика. Лет ему было сорок пять, но из-за легкого характера и привычки закладывать по всякому поводу особым уважением он не пользовался, хотя была у него репутация неплохого парня и знающего местность человека. Низенький, заросший бородой до самых бровей, Сашка чем-то напоминал мопса моей соседки. Тот тоже при случае норовил стянуть со стола кусочек чего-нибудь вкусненького, но за добродушный нрав ему прощали любые шалости. Я усмехнулся.
— Надо чаще вылезать из-за стола. Если наших найдем, буду каждый год к вам приезжать.
В ответ на это замечание на меня вылился бурный поток заверений в том, что все будет хорошо, кого нужно найдем, кого не нужно стороной обойдем (Сашка охотился без лицензии), а вообще места замечательные, хорошие места, нигде таких мест нет. В общем, от меня требовалось только время от времени поддакивать, слова лились рекой, и скоро я знал о Сашкиной жизни и жизни его деревни абсолютно все. Кто женился, кто развелся, кто с кем гуляет, зачем Валька Косохин ездит в город и чем это может кончится и кучу других ненужных мне подробностей. К вечеру мы дошли до края болот, раскинули палатку и решили с утра пройти по лесу, охотник мог заметить человеческие следы.
К вечеру зарядил дождь. Капель действовала на нервы, я долго не мог заснуть. После сегодняшнего марша тело хоть и гудело, но не так, как вчера. Куда-то девался привычный шум машин, свежие запахи и новые звуки пьянили и приводили в какой-то транс. Я лежал, одновременно спящий и бодрствующий, не думая ни о чем и позволяя себе просто быть. Еще немного, и я провалился бы в сон, но мешал какой-то странный зуд, словно что-то внутри заставляло меня бодрствовать.
Сашка зашевелился, и наваждение пропало. Он внезапно что-то пробормотал, покрутил головой, сморщился, словно понюхал что-то неприятное, а затем полез из палатки. Я видел, что он захватил с собой ружье, и на всякий случай подтянул поближе маленький туристский топорик. Охотник стоял спиной ко мне, взяв ружье наизготовку и чутко прислушиваясь к окружающему лесу, поза его была настороженной. Костер потух, в свете луны видно было плохо, ночные тени обманывали зрение и приходилось полагаться на слух. В такой обстановке немудрено обмануться.
