Акимова тогда спросили:
— Почему спектакли и фильмы, которые идут в Москве, запрещают к показу в Ленинграде?
— Я удивляюсь, что в Ленинграде еще принимают московские деньги, отвечал Николай Павлович.
После путешествия в Америку Акимов делился своими впечатлениями в Доме искусств. Среди заданных ему вопросов был такой:
— Где актеры живут лучше — у нас или в Америке?
Он отвечал:
— Плохие актеры живут лучше у нас, а хорошие — в Америке.
М. однажды шел с Акимовым по одной из лестниц в Театре Комедии. Там было полутемно, и М. спросил главного режиссера:
— Николай Павлович, почему у вас половина лампочек не горит?
Акимов резко повернулся к нему и сказал:
— Не я, не я разгонял Учредительное собрание.
Году эдак в шестьдесят пятом состоялся вечер памяти режиссера Таирова. Там выступал Н. П. Акимов, и он в частности сказал:
— За годы моей довольно продолжительной жизни мне удалось открыть такую закономерность: палач, как правило, живет дольше своей жертвы.
Никита Алексеевич Толстой рассказываал:
— Однажды я спросил Акимова: «Как ты думаешь, способен ли МХАТ возродиться? Из теперешнего унылого и рутинного заведения превратиться в театр живой, творческий?.. Николай Павлович мне ответил: „То есть ты спрашиваешь: может ли уха стать аквариумом?“»
Большим чувством юмора отличается актер Театра Советской Армии Иван Халецкий. В одной из бесчисленных анкет, которые ему довелось заполнять, в графе — «Есть ли у вас изобретения и рационализаторские предложения?» он написал:
«Я изобрел примус».
После чего он имел неприятное объяснение с военным начальством.
Мой приятель актер Лев Любецкий говорил:
— Все женщины делятся на две категории — «мармулеточки» и «сраматушечки».
Актер Никита Подгорный как-то был свидетелем закулисной ссоры между Михаилом Царевым и Игорем Ильинским. Они обменивались колкостями, и при этом у каждого на лацкане сияла золотая звезда Героя Труда. Подгорный прокомментировал эту злобную пикировку строкою из Лермонтова:
— И звезда с звездою говорит.
Федор Шаляпин нанял в Петербурге извозчика. Возницу крайне заинтересовала импозантная фигура великого артиста.
— Барин, а ты кто есть? Помещик?
— Нет.
— Купец?
— Нет.
— Может, ты генерал?
— Тоже нет… Я артист.
— А что же это такое — артист? — удивился извозчик.
— Ну, я пою, — пояснил Шаляпин.
— Это и я, когда пьяный, пою, — отозвался возница.
— А когда я пьяный, — задумчиво сказал Шаляпин, — Васильев поет…
(Он назвал фамилию своего дублера в труппе Мариинского театра.)
