— Ребятки, — сказал им Плинер, — вы уж меня в афише не обидьте…
— Какой разговор, — сказали наборщики. — Будьте покойны, Николай Матвеич!..
И вот в городе появилась такая афиша:
Н. В. Гоголь
РЕВИЗОР
комедия в пяти действиях
Действующие лица и исполнители:
Антон Антонович Сквозник-Дмухановский, городничий — г-н Зерцалов
Анна Андреевна, его жена — г-жа Нарцисова
………………………………………
Иван Александрович Хлестаков, чиновник из Петербурга — г-н Маевский
Осип, слуга его
ТАНЦ-КОМИК, КУПЛЕТИСТ
И ЕВРЕЙСКИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН
НИКОЛАЙ МАТВЕЕВИЧ ПЛИНЕР
Уже в советское время в театре Сатиры был такой эпизод. Молодой актер, не получивший прибавки жалованья, говорил:
— Нет, уйду отсюда!.. Зачем мне терпеть этих хамов?.. Если они меня не ценят, я перейду в Художественный театр…
— Там тебя не возьмут, — сказал ему Плинер.
— Почему это меня не возьмут? — вскипел актер.
— В Художественном театре у гардеробщиков своя артель, они со стороны не берут, — невозмутимо отвечал Плинер.
Примечательной фигурой был актер и руководитель Малого театра Александр Иванович Южин. (Настоящая его фамилия — Сумбатов-Южин, и поговаривали, что он — грузинский князь. Впрочем, про Грузию было известно — обладатель одного барана там считается дворянином, а трех — князем.)
Рассказывали, что Южин на каком-то спектакле ухитрился сбить самоё Ермолову. Они играли любовную сцену, и ему надлежало с тревогой произнести реплику — «Ваш муж!» На что партнерша отзывалась: «Мой муж?»…
Так вот Южин почему-то произнес это так:
— Вах мух!
На что Ермолова и отвечала:
— Мох мух?
В труппе Малого театра работал известный артист — Михаил Францевич Ленин. При временном правительстве он опубликовал в газете объявление, что он, дескать, ничего общего не имеет со своим однофамильцем — большевистским главарем и германским шпионом.
В январе 1924 года А. И. Южин, тогда занимавший должность директора Малого театра, говорил с кем-то по телефону:
— У нас сегодня спектакля не будет… Объявлен траур… Ленин умер… Да, нет!.. Типун вам на язык!.. Не наш, не Михаил Францевич!.. Этот, ихний — в Кремле…
Южин был плотный, широкоплечий, невысокий человек с большой головой на очень короткой шее. И при том обладал могучим голосом. Всеволод Мейерхольд называл его так:
— Комод с граммофоном.
Как известно, Мейерхольд всех своих сотрудников рано или поздно объявлял «врагами». Было ли это родом мании преследования или обычное в театральной среде вероломство — судить трудно.
Художник Василий Комарденков, приятель и собутыльник Есенина, оформлял один из спектаклей Мейерхольда. Дело шло к премьере, и вот Комарденков встретил режиссера в мужском туалете театра. Были они там вдвоем, и художник сказал ему так:
