Две пули с верхних веток бука впились в его могучее тело. Он взревел, нерасчётливо встал на дыбы, но тут же исчез в кустах. Он ушёл от преследователя, обагряя траву и листья своей кровью. Ох, как больно, как нехорошо сделалось ему! Счастье, что обе пули повредили только мускулы, не задев важных органов. Лобик нашёл в себе силу забраться глубоко в дикий район и, запутав охотников, занялся лечением.
Три недели медведь болел, отлёживался в разных местах, подымался только для того, чтобы собрать желудей или напиться воды. Трудные недели запомнились ему навсегда, как запомнился и запах человека, перехитрившего его, и запах ружья, поразившего его. Время показало, что память на опасность у этого зверя была превосходной.
До холодов он поправился, окреп, осенний лес предоставил ему много самой разнообразной пищи. Лобик пошёл отыскивать себе берлогу.
Его старая, очень просторная и сухая берлога оказалась недалеко, он быстро разыскал её, а когда сунулся в дыру, услышал предупреждающий рёв. Глухое ворчание показалось ему знакомым. Лобик скорее удивился, чем осерчал, в бой по непонятной причине не полез, а отошёл и улёгся так, чтобы можно было видеть вход в берлогу.
Оттуда вылезла медведица с двумя подросшими медвежатами. Стоило Лобику увидеть и почувствовать их запах, как бесследно растаяло последнее желание наказать незваных гостей. Троица вытянула носы в его сторону, медведица что-то сказала детям, и они, недовольно оглядывась, вернулись к берлоге, а сама она зашагала к Лобику, и вид у неё был скорее воинственный, чем любезный, даже, пожалуй, угрожающий. Лобик вскочил, повертелся на месте и, хотя выглядел чуть не вдвое больше противника, вдруг повернулся и, воровато оглядываясь, пошёл прочь.
Трусливое отступление перед менее сильным зверем объяснялось очень просто: то была его прошлогодняя подруга с его же детьми. И если она заняла берлогу Лобика, то взяла этим шагом лишь небольшой процент с отцовских долгов, накопившихся за полтора года: она сама родила и воспитала медвежат, сама защищала их и учила, тогда как легкомысленный папаша не сделал ничего, чтобы помочь оставленной семье. И теперь медведица, похоже, очень желала дать трёпку увёртливому отцу.
Лобик прытко бежал, оглядываясь, и жёлтые глаза его виновато моргали. Он не понимал, вероятно, что в этой истории вёл себя не хуже и не лучше всех других. Доказано, что медведи не слишком примерные семьянины, они считают, что дело воспитания медвежат целиком лежит на родительнице, а если и участвуют в этом сложном процессе, то с гораздо большим желанием на должности нянек-пестунов у детей совсем чужой медведки. Вероятно, тогда ответственности меньше…
