— Что насчёт форели? — переспросил отец.
— Хотели узнать, почему её нет. Да не разгадали. Вода холодная и прозрачная, речки впадают хорошие, а вот нет, и все. Заколдованное озеро.
— Точно знаешь?
— Уж я бы словил.
— Уж ты бы… — подзадорил Егор Иванович.
— А что, не так? — Сашу задело за живое. — Половил дай бо, сам знаешь.
— А вот в Кардываче не сумел. Однако форель и там есть.
— Борис Васильевич тоже говорит, что есть.
Отец кивнул. Учитель должен знать. И вдруг сказал:
— Мы с твоим Борисом Васильевичем побратимы.
— Как это побратимы? — Саша даже привстал.
— А так. Воевали вместе в этих вот местах. С одного родника пили, одной кровушкой умылись.
— Чего же ты раньше не говорил!..
Егор Иванович чуть заметно пожал плечами. Хотел было сказать, что раньше Саша мальчуганом был и вряд ли бы это понял, но промолчал.
— Как это одной кровушкой?
— А так и одной. Немец минами кидался у Гузерипля, ну какая-то нас обоих и уложила. Поранила, значит. То я его тащил, то он меня. Вот тут, в лесах, и выхаживали нас, под одной буркой валялись. А потом разошлись. Немцев прогнали, он учиться уехал, а я, значит, остался.
— И не виделись?
— Зачем же? Встречались. Борис ещё студентом туристов водил через перевалы, иной раз вместе хаживали, вспоминали войну, даже те камни нашли, которые нашей кровью побрызганы. Ну, а когда он в школу подался, тут редко приходилось. Далековато. Вот тогда, как тебя привёл, посидели мы, потолковали…
Егор Иванович свёл чёрные брови, спохватился, что наговорил слишком много. Минуту спустя он поднялся и ушёл в темень за валежником, а Саша так и остался сидеть в великом изумлении. Побратимы! Он думал, это только у горцев. Ужасно хотелось, чтобы отец рассказал все подробно о войне и о Борисе Васильевиче. Но уж если он замолчал — всё! Не разговорится больше. Он и за валежником ушёл нарочно, чтобы предупредить всякие расспросы. Ладно, до другого раза.
Когда поужинали, Егор Иванович прилёг на бок, рядом с ружьём, и вдруг сказал:
— В природе пока ещё всё — тайна. Мы только похваляемся, что знаем природу, себя тешим. Куда мыслью ни толкнёшься — темно. И чем больше открытий делаем, тем больше загадок получается.
— Например? — быстро спросил Саша, загораясь от этой неожиданной возможности поспорить.
Но отец не стал растолковывать свои слова. Он был уверен, что спор на эту тему невозможен хотя бы потому, что высказаны бесспорные истины.
— Давай спать, Александр, — сказал он. — Укладывайся.
