Казалось, Иран в ускорении не нуждается. Несмотря на более чем трехтысячелетнюю историю (одну из древнейших в мире), современное иранское общество молодо. Оно рождено революцией 1979 года. Точнее, столкновением, сшибкой д в у х революций - “белой революции” шаха, осуществлявшейся сверху, и исламской революции имама Хомейни, поднявшей низовой, народный Иран. Именно столкновением этих двух потоков, пронизанных волей незаурядных личностей и устремленных к достижению величественных целей, и порождён тот колоссальный выброс социальной, религиозной, национальной энергии, который определял развитие страны в 80-е годы.
Её хватило на переформатирование всей внутренней жизни Ирана, сменившего вестернизированный стиль и жизненные ценности на ортодоксальный ислам. И на внешнеполитическое противостояние с США и саддамовским Ираком. Отсюда тот жертвенный порыв, о котором до сих пор с изумлением вспоминают иностранные наблюдатели: тегеранские студенты, вооруженные одними ружьями, в полный рост шли на танки Саддама! И самое поразительное - не отступили, не отдали великолепно вооруженному противнику ни метра своей земли!
Такое одушевление не может держаться вечно. Как реакция на “пассионарный перегрев” в 90-e годы последовал спад. Российские журналисты, побывавшие в Иране накануне президентских выборов 2005 года, на которых победил Ахмади Нежад, не без яда характеризовали обстановку: “Здесь такая же худосочная диктатурка, какая была у нас в начале 80-х. Разница лишь в том, что вместо коммунизма здесь ислам” (“Известия”, 25.02.2005).
Оставим на совести известинцев определение “диктатурка”. Сотрудники газеты - либералы, а тем повсюду диктатуры мерещатся. Однако само сопоставление иранской ситуации с нашей периода “позднего застоя” не столь уж некорректно.
Советский Союз сближало с Ираном то, что они были государствами идеи. А идеи, высокие смыслы уязвимы для снижения любого рода - пародии, фальши, просто усердия паче разума. Исказить систему, устроенную на материальных, грубо осязаемых началах, затруднительно. Можно (нынешняя эрэфия - пример), но - трудно. А идеологическую - проще некуда: столкни её с “прозой жизни”, с бытом, с человеческой леностью и подлостью. Нужны отвага и талант, чтобы вновь и вновь раскрывать подлинность, живую правду идеи. А эти качества так редки…
Однажды в Дамаске мне пришлось наблюдать незначительные, но показавшиеся мне симптоматичными проявления духовного неблагополучия иранской жизни эпохи 90-х.
