- Так над чем же работают сейчас на заводах Фремденгута? - спросил Цератод, чувствуя, что он очутился перед какой-то значительной тайной, но делая вид, будто вопрос этот его не очень интересует.
- А над чем, собственно, могут во время войны работать на заводах динамитного короля Третьей империи? Выполняют заказы военного ведомства.
- Мне показалось, что вам пришла в голову какая-то интересная догадка.
- Я догадался, что мне хочется обедать, - учтиво скривил свои тонкие, синие губы Фламмери, и Цератоду стало ясно, что правды ему от его собеседника не добиться.
- Отличная догадка, мистер Фламмери. Значит, обедать?
Но с обедом пришлось несколько повременить, он еще не был готов, и Егорычев, который уже успел вернуться на мыс, сейчас при закрытых дверях допрашивал в пещере Фремденгута.
Разговор шел о недостававших ящиках и лопате в чехле.
- Мало ли что может прийти в голову этим дикарям, - сказал Фремденгут, когда Егорычев сослался на свидетельство местных жителей.
- Не юлите, Фремденгут, все равно их разыщут.
- Все ящики здесь, в пещере.
- Подумайте еще. В ваших интересах сказать мне правду.
- Вы мне угрожаете?
- Меня очень интересует, куда вы девали три ящика и лопату в чехле. Островитяне утверждают, что вы их оставили где-то по ту сторону ущелья.
- Ну, согласитесь сами, какой мне смысл лгать по поводу каких-то ящиков с лентами и гвоздями?
- Ну вот, теперь хоть ясно, что в них было. Остается только вспомнить, куда вы их девали.
- Я же вам говорил, что я их никуда не девал.
- Насколько я понимаю, у вас были важные основания скрыть их местонахождение и содержимое даже от своих людей.
Фремденгут встрепенулся:
- Это вам сказал Кумахер?
- Мне это сказали островитяне. Они сказали, что три ящика и лопату в чехле вы выгрузили на берег еще до того, как ваши люди высадились на остров... А разве Кумахер может что-нибудь сказать по этому вопросу?
- Не больше меня.
- Это совсем не так мало.
Из-за двери раздался нетерпеливый голос Фламмери:
- Мистер Егорычев, пора обедать!
- Сейчас, - сказал Егорычев, - еще две минутки.
- Мы умираем с голоду, Егорычев! - крикнул из-за двери Мообс.
- Ну, так как же, Фремденгут? - спросил Егорычев.
- У меня очень болит голова.
- Хорошо, - сказал Егорычев, - отлежитесь. Пусть у вас пройдет голова. Это в ваших же интересах.
Он запер Фремденгута, вышел наружу, с наслаждением втянул в себя полную грудь свежего воздуха, пахнувшего цветами, морем, теплой, разомлевшей на солнце листвой, и сказал:
