— Ты что, хочешь занять место моих предков? — спросил я ее. Она не ответила, только указала на мои ручонки.
— Я знаю, как сделать, чтобы они перестали тебя мучить.
— Отрезать я уже пробовал. Не помогает.
Она лишь рассмеялась и заскользила прочь, как это принято у духов.
— ПНТТ, — бросила она через плечо. — Прощай навсегда! Твоя Тина.
Я проснулся весь в поту и с температурой: может, из-за прорезывания новых кулачков. Я стиснул крошечные пальчики с еще нетвердыми костями, наполовину скрытые коростами, которые чесались, как ненормальные. Я лежал и думал о том, что имела в виду Тина, сказав, будто знает, как заставить их перестать меня душить. Не нравился мне ее способ решения проблем.
* * *
Заупокойную мессу собирались служить в тюремной церкви, чтобы Тайлер мог на ней присутствовать. Даже мать Тины обещала приехать. Чтобы не думать обо всем этом, я продолжал заниматься взломом компьютерных систем нашей компании. Я уже и сам не знал — зачем, но мне все еще хотелось выяснить, кто именно подсунул Тине тот объект. Я пришел к Свами за помощью, но каким-то образом кончилось все тем, что он прочитал мне лекцию о быстром эволюционировании конопли, вызванном какой-то штукой под названием полиморфизм.
— Пророк Иезекиль и некоторые священники использовали матриархальный штамм под названием «паннаг», но в основном трава приберегалась для умашения Ковчега Завета, — сообщил он мне. — Если бы только мы смогли повернуть вспять развитие ДНК, это было бы уже неплохо.
— Ты похож на студента-медика гораздо больше меня, — заметил я.
— Я не учился в медицинском.
— Знаю, знаю. Слушай, я хочу попросить тебя кое-куда заглянуть. Посмотри, сможешь ли ты получить доступ к административной, а не технической части компании. Ну, знаешь, там, где деньги.
— Не думаю, что я захочу это сделать, — сказал Свами. Глаза выдавали его замысел.
— Да ладно, Тайлер — умница. Никто ничего не узнает.
— Дело не в этом. Понимаешь, Джимми, если ты потопишь компанию, то уничтожишь шансы на совершение важных открытий.
— Каких, например? Как твоя священная политура для ковчега? Он нахмурил лоб и облокотился на рукоять кресла-каталки. Кресло накренилось и поползло по кабинету ко мне.
— Думаешь, я это все делаю для себя? — сказал он. — Все это — ради исцеления народов! То есть ради всех, включая таких, как ты. Ради людей с лишними конечностями, с изуродованными конечностями или вообще без конечностей. Людей, родившихся с висящими наружу кишками, которым бессердечная наука сохранила жизнь, думая, что совершает доброе дело.
