От Тины писем не поступало. В обеденный перерыв я поднялся наверх, чтобы хотя бы пройти мимо ее кабинета. Ее там не оказалось. Я не хотел спрашивать о ней, но когда наткнулся на еще одного сослуживца, которого повысили и перевели на этот этаж, все-таки осведомился. Оказалось, Тина взяла небольшой отпуск, но на работу потом так и не вышла.
Это было настолько серьезно, что я убедил коллег позвонить копам. В ее квартире полиция никого не нашла. Все указывало на внезапный отъезд. Ее машина исчезла, а со счета в банке недавно сняли крупную сумму, что тоже походило на приготовления к путешествию.
Я почувствовал себя брошенным — и это как раз тогда, когда у нас все так хорошо могло сложиться. Грудную клетку ломило все чаще, и по мере того, как заживали два широких шрама пониже ключицы, под ними что-то набухало.
Мне все время снились кошмары о том, как призраки отрезанных конечностей пытаются меня удавить. Я просыпался, а грудь болела все сильнее. Пару раз я звонил в больницу, но доктор сказал, что на стадии заживления боль — это нормально, а сны рано или поздно пройдут. Еще он сказал, что зуд в ампутированных конечностях — тоже нормально, однако ничего подобного я не испытывал.
Прошла еще неделя, и я уже начал по-настоящему тревожиться за Тину. Вот тогда-то от нее и пришло письмо.
* * *
Джимми — надеюсь, ты в норме. Прости, что уехала, пока ты в больнице, но мне надо было куда-нибудь свалить. Я тебе сделала одну очень плохую вещь и теперь жалею. Это я виновата, но больше всего наша контора. Ты можешь у них отсудить триллион долларов. Я серьезно, ты можешь разорить этих подонков за каннибаллонизм. Они все знали, и Одно Дерево тоже был на верной реке. Проверочный сигнал был: стану я или нет, и мне стыдно, что я это сделала. ~Т.
* * *
Письмо отправили без обратного адреса и подписи, но послать его могла только Тина. Вот так: и руки мои пропали, и она. Проклятье! Что ж такое происходит? Как бы то ни было, я должен что-то предпринять. Нанять адвоката — неплохая мысль, но сперва нужно посоветоваться с человеком, которому я доверял.
Государственная исправительная система встретила меня железными решетками.
— Так-так-так, — пробормотал отец Тины, взирая на меня сквозь плексиглас.
— Да, — сказал я, все еще самоуверенно. — Я их отрезал.
— Вот и славно.
— Тина тоже отрезала свой нарост.
— Ну и как она теперь выглядит?
— Великолепно.
Отец Тины не знал, что она пропала, поэтому мне пришлось ему рассказать. Я передал ему копию ее письма и наблюдал за его лицом, пока он читал. Он предположил, что Тина отправилась на поиски матери. В этом был хоть какой-то смысл, особенно если я не ошибся по поводу ее возросшей самооценки. Что касается того, где сейчас может находиться мать Тины, Тайлер не имел представления. Мы израсходовали все отпущенное для свиданий время и договорились встретиться еще раз. Поскольку Тайлер сидел в тюрьме для хакеров, доступа к компьютеру у него не было, так что по «мылу» мы переписываться не могли. Телефон здесь имелся, но он прослушивался, и мы решили просто встретиться лично.
