— Первая попытка? — переспросила Барбара. Пропадающему во мне учителю истории никогда не требовалось особых понуканий.
— Реальное наследство восемьсот двенадцатого года — военные долги и высокие тарифы. Тарифы все росли, влияя на региональную экономику, и наконец в тысяча восемьсот двадцать восьмом был принят тарифный акт. В Южной Каролине его вскоре прозвали «Тарифом мерзостей». В двадцать девятом федеральное правительство внезапно распорядилось доставить морем семьдесят тысяч тонн новоанглийского камня для возведения косы на входе в Чарлстонскую бухту.
В конце концов законодательная власть Южной Каролины приняла конвенцию о недействительности «Тарифа мерзостей» на территории штата. Обе стороны приготовились конфликтовать, начался национальный конституционный кризис. Ненавистные тарифы упорно защищал Президент, второй Джексон, который Эндрю. В тридцать третьем их значительно снизили, но штат при этом лишился права на аннулирование.
А строительство форта Самтер продолжалось…
* * *
Удержать крепость!
Ступеньки лестницы были широки и высоки, но я перемахивал разом по три. Мэр Джексон оторопело заморгал — я ведь парень смирный, еще ни разу не гнал волну, — но мегафон уступил.
Почему Зах прибыл именно сюда? Рассчитывал на помощь Сета, так я думал вначале. Может, и правильно думал, а может, была другая причина. Даже беглого взгляда на сетевой журнал Заха (неужто это было считанные часы назад — столько всего случилось!) хватило, чтобы увидеть сотни адептов. Наверняка он бы нашел помощников где угодно, они по всей стране. Почему выбран именно чарлстонский региональный центр, а не какой-нибудь другой?
Удерживай крепость. Сет говорил это всякий раз, оставляя магазин на мое попечение. И ничего особенного не подразумевал — но в этот раз просьба что-то разбудила во мне.
Я глядел сверху на толпу. Во рту пересохло.
— Друзья! — Вышло похоже на воронье карканье, и раздались смешки — вовсе не та реакция, на которую я рассчитывал. Мама заметно смутилась — еще бы. Ведь на вечеринках я предпочитал отсиживаться в тихом уголке.
У меня не было заготовленных фраз, только факты, нуждающиеся в огласке.
Я опустил мегафон, откашлялся и начал снова.
— Друзья…
На этот раз мой голос раскатился над площадью. И еще громче:
— Друзья! — Толпа притихла. — Я хочу объяснить, что происходит.
Из меня посыпались слова. Предположения превращались в уверенность. По сей день я не могу воспроизвести полностью эту речь, с которой началась моя общественная жизнь. Но теперь я понимаю, почему Зах выбрал городок в Южной Каролине. Внедренный им вирус с равной долей вероятности мог достаться любому из региональных центров НЦКР, а достался нам, потому что у нашего штата особая история. Потому что мы — это мы.
