– Нет. – Его лицо окаменело. – Только не журналистам – этой своре шакалов.
– Ну а мне? Мне очень хотелось бы тебе помочь. И я умею слушать. – Она поймала себя на том, что, ожидая его ответа, почти перестала дышать.
Он провел пальцем по ее губам и вымученно улыбнулся:
– Я знаю. Но пока я еще не могу рассказывать, просто не готов. Есть вещи, в которых я должен сначала сам разобраться.
Он внимательно посмотрел ей в глаза.
– Надеюсь, ты понимаешь, что никому, кроме тебя, мне не захочется про это рассказать, когда придет время?
– Спасибо. – Она опустила глаза. – Джуд, мне ты можешь доверять. Мне очень надо, чтобы ты поверил, что я никогда тебя не предам.
– Бет, тебе не надо об этом говорить.
«Нет, надо! Надо!»
Он обнял ее, и она, конечно, не произнесла эти слова вслух.
Джуд прижался губами к ее волосам.
– Не так я предполагал провести остаток ночи.
– Не важно. Попытайся снова заснуть.
– У нас будут и другие ночи.
– Да.
Ветер печально завывал за окнами бунгало, а ее сотрясла дрожь.
«Другие ночи».
Лежа в объятиях Джуда, Лиз повторяла эти слова как заклинание еще долго после того, как Джуд спокойно заснул.
Наступившее утро она восприняла как спасение. Пока Джуд прогуливал Рубена, Лиз поджарила на завтрак яичницу с беконом. Джуд был молчалив и спокоен. Лиз наблюдала за ним исподтишка, гадая, о чем он думает.
Да, ему есть о чем подумать, вздохнула она про себя. Она хотела бы только надеяться, что это не было сожалением. Ведь она была допущена не только в его постель. Он непроизвольно во сне допустил ее к самому краю страшной трагедии в своей жизни.
Она видела, каким он может быть уязвимым, и, возможно, он сейчас жалеет о том, что позволил ей приблизиться, что разоткровенничался… и нарушил уединение, ради которого приехал в эту глушь.
– Боюсь, я сегодня не слишком хорошая компания, – прервал он тяжелое молчание.
– Ничего. – Она открыто посмотрела на свои часы. – Мне все равно надо возвращаться, а то миссис Барнс пошлет кого-нибудь меня искать.
– Да, так будет лучше.
Обжигаясь, она торопливо допила свой кофе.
«Он что – прогоняет меня?» – подумала она, вспоминая тон, каким это было сказано.
Неужели он подразумевал, что это было всего лишь развлечение на одну ночь?
Она не собиралась ни протестовать, ни предъявлять какие-либо претензии. Она просто почувствовала себя несчастной. Самое лучшее, что она может сейчас сделать, так это немедленно уехать. И конечно, она не станет его умолять или еще что-нибудь в этом роде…
