Значит, ее первое предположение было верным: он скрывается – но не от полиции, а от самого себя.
Сотни вопросов роились у нее в голове, но она не могла задать ему ни одного. Как не могла расшифровать некоторые из его ответов. Что он сказал минуту или две назад?
«Откровенность заслуживает ответной откровенности».
Не означало ли это, что он надеется на тайну исповеди? Похоже, что, рассказав ей о преследовавшем его воспоминании о несчастье, он больше никогда не захочет говорить о нем.
Хотя она, как журналист, была почти уверена, что наткнулась на нечто необычайно интересное в жизни Джуда, сам Джуд Дэрроу взволновал ее куда больше, и это привело ее в неподдельный ужас.
Надо узнать о нем побольше.
«Я хочу знать о нем все, – думала она, – но не как профессионал, а как человек. Но здесь и таится опасность. Это никак не стыкуется с моими планами. Я просто не могу себе этого позволить. Так почему бы мне, черт побери, не выпутаться из всего этого сейчас, пока еще не поздно?»
Они молча пили кофе с бренди и слушали Моцарта, сидя в качалках возле камина. Беседа не клеилась, и Лиз позволила ему что-то рассказывать, потому что ей требовалось время, чтобы привести в порядок мысли.
Здравый смысл подсказывал ей, что следует поблагодарить его за приятный вечер и вернуться в гостиницу. Одной. А завтра отправиться дальше и выкинуть решительно и навсегда Джуда Дэрроу из головы.
Придется ему самому искать путь к спасению, так же как и ей.
Она резко выпрямилась, и качалка под ней заскрипела. Он лежал, откинувшись на спинку кресла, полностью расслабившись. Прикрыв глаза рукой, он слушал музыку, но, услышав скрип ее качалки, встрепенулся и посмотрел на Лиз.
Их взгляды встретились.
Как будто угадав те слова, которые она репетировала про себя, он произнес:
– Не уходите. Еще рано. Останьтесь, пожалуйста!
Она почувствовала, как где-то в глубине ее тела зарождается странная дрожь – будто сотни маленьких бабочек трепещут крылышками.
И услышала свой ответ:
– Да. – Она едва узнала собственный голос.
– Итак. – спросил он, доливая ее бокал, – что привело вас в эти края?
– Думаю, ностальгия. Я часто приезжала сюда ребенком, когда у родителей был отпуск.
– А я жил у своего крестного Герберта и его жены Грейс. Подумать только, я мог затаптывать ваши песочные замки на пляже!
– Вы, наверное, были тем ужасным мальчишкой, которого я всегда старалась избегать.
– Я в этом уверен. – Он усмехнулся. – Разве не здорово, что теперь мы оба взрослые?
