– Потому что мне так захотелось. А я боялся, что, если попрошу разрешения, вы скажете, что компаньонки не целуются.
Она недоверчиво хохотнула.
– Но так и есть, сэр. Мне до сих пор не верится, что вы это сделали.
– Уж поверьте. И я с удовольствием сделал бы это снова.
– Нет, не надо. – Эннис решительно отступила назад на несколько шагов. – Не подумайте, что я легкая добыча для ловеласов.
– Я вовсе так не думаю, да и я, как я вам уже говорил, никакой не ловелас. И не имею обыкновения целоваться с компаньонками. Они в большинстве своем слишком стары и непривлекательны.
Эннис прыснула.
– Вы говорите глупости, милорд. И вообще позволяете себе лишнее.
– Знаю. Откройте калитку.
– Ни за что.
– Ну откройте калитку, пожалуйста, Эннис.
Она заколебалась. Уже мысленно празднуя победу своей мужской неотразимости, Адам наблюдал, как Эннис борется с собой. Он ждал.
– Нет, не открою, – решительно произнесла она. – У меня определенное положение, милорд, и я не хочу им рисковать.
Адам без труда мог сам открыть калитку… или перепрыгнуть через нее. Она бы не смогла ему помешать. Они оба это знали. И оба не двинулись с места, глядя друг другу в глаза. Желание толкало Адама вперед, но что-то его удерживало. Уважение. Сила воли и решимость Эннис поступать правильно вызывали у него восхищение, хотя у него и мелькала мысль отмахнуться от этого и добиться своего. Сердечное чувство… и уважение. Могучее сочетание. Такими вещами не разбрасываются.
– Ну что ж, тогда покойной ночи, – неохотно проговорил Адам. – Надеюсь снова увидеться с вами.
– Покойной ночи, милорд. – В голосе звучало облегчение. Или сожаление? Возможно, и то и другое вместе. – Вижу, вы были правдивы. Оказалось, вы не такой уж и бабник. – Она произнесла это без вызова, но не без удивления.
Он невесело засмеялся.
– Я же вам говорил, что я не такой. Но… я все-таки хотел бы увидеться с вами снова.
– Уверена, вы передумаете, милорд. При свете дня все видится иначе. Покойной ночи.
Она пошла по тропинке к дому. Адам с минуту постоял, затем вернулся в свой сад, а оттуда на террасу.
Его жена Мэри умерла, когда ему было всего двадцать три года, и он, после первых месяцев, исполненных отчаяния и чувства безысходности, пустился во все тяжкие. Но все его старания забыть Мэри были тщетны. Любовницы, которых он менял с легкостью, прослыв женолюбом, все до единой были пресны и в высшей степени скучны, и в памяти постоянно всплывали воспоминания о покойной жене. Тогда Адам записался в армию и уехал на Континент, где сражался не столько против французов, сколько против преследовавших его демонов.
