Толстой взял с прилавка еще книгу. На обложке значится: «Старец Иринарх». Тоже житие. Издание «Товарищества общественной пользы». Знал Лев Николаевич, что это возникшее в ту пору издательство поставило целью своими книжками преодолевать и вытеснять с книжного рынка вульгарные лубочные книжки. Он знал также и, конечно, не одобрял деятельность святого самоистязателя Иринарха. А потому, перелистав эту книжку, он обратился не к старику хозяину, а к приказчику Сытину с хитрым вопросом, знает ли он товар, которым торгует.
– Скажите, молодой человек, о чем в этой книжке говорится, что полезного проповедуется? Вы прочли ее?
– Торопясь, ваше сиятельство, торопясь прочитал, самое главное тут об этом Иринархе…
– И что о нем, это главное?
– А то, ваше сиятельство, как он себя мучает, истязает тело ради спасения души. Он приковал себя цепью к матерому пню, чтобы не оторваться, и обвивает себя цепью вокруг…
– Как тот самый пушкинский кот у лукоморья… – усмехаясь в бороду, подсказал Толстой Сытину.
– Похоже, ваше сиятельство. А еще этот Иринарх навздевал на себя сто сорок медных крестов, семь вериг, восемнадцать оков ручных и много прочего, да вдобавок лупит по своему телу железной цепью. Тем и спасается…
– А вывод из этого? – насупившись, спросил Толстой. – Вывод какой? Что умный мужик скажет, прочтя эту книжку?
– Умный? Разумею, что он его… дураком, сумасшедшим назовет.
– И не ошибется! – резко подтвердил Толстой и, небрежно швырнув книжку на прилавок, обернулся к Шарапову. – Так вот, Петр Николаевич, вы хотели бы быть этим Иринархом? Нет. Так зачем же столь дурное влияние мужику? И кто издает? Интеллигентное общество, да еще московский комитет грамотности. Как им не стыдно?! Вашим «подворотным» писакам, пьяным сочинителям неслыханных «покорителей сердец», можно всякую чушь простить. А московскому товариществу «общественной пользы» непростительно!.. «Иринархам» не одолеть лубка. Не тот конек, не тот. Сплошной хаос! Одна цель видна – больше, больше, а чего? Пусть люди сами разбираются. Что ж, пожалуй, в этом хаосе изданий есть своя упрямая логика: какова Россия – таков и товар, – рассудил граф, продолжая разглядывать красочные книжные обложки. – И все-таки надо обновлять товар. Лубок очень свирепствует, застилает деревню всякой чертовщиной, принижает человеческое сознание, не возвышает душу. Не такая книжка теперь нужна народу. Однако сразу лубок не одолеть: нужно время, силы писателей. Но способ продвижения книги в народ у ваших книгонош-лубочников, неоспоримо, самый верный.
