– Все равно мне хотелось бы побыть здесь некоторое время.
Уязвленная его настойчивостью, она попробовала принять застенчиво-скромный вид.
– Конечно, я не хочу, чтобы вы подумали, что я против вашего пребывания здесь. Это ведь и ваш дом тоже. – Она встала. – Не хотите ли взглянуть на вашу комнату и отдохнуть перед обедом?
Он не успел ответить, как дверь гостиной распахнулась, и в комнату вошел ее отец. Все застыли от неожиданности. С развевающимися вокруг головы длинными седыми волосами ее отец походил на безумного, только что вырвавшегося из сумасшедшего дома. Кровь застучала в ее висках, и Мередит напряглась, мгновенно поняв, что у него наступил один из его плохих дней.
Сверкающие глаза отца со смертельной злобой остановились на Колфилде. Для человека семидесяти лет, который почти всю жизнь читал проповеди, он был поразительно подвижным. Прежде чем кто-то опомнился, он всем телом нанес удар по груди Колфилда. Мередит услышала слабый треск и надеялась, что это скрипнули суставы отца, а не треснули ребра Колфилда.
– Свинья! – закричал он, хватая Колфилда за галстук. – Папистская свинья!
Затем все превратилось в кромешный ад.
Тетя Элеонора закричала. Кто-то опрокинул чайный сервиз. Осколки фарфора рассыпались по ковру, и Мередит на мгновение стало жаль разбитой посуды. Гримли звал на помощь. Слуги, как небольшая оккупационная армия, заполнили гостиную, увеличивая хаос, если не числом, то одним своим присутствием. И все это время Колфилд сохранял спокойствие, что было крайне удивительно, поскольку ее отец душил его галстуком.
– Пожалуйста, не бейте его! – перекрывая шум, умоляла Мередит.
– У него больная спина! – визгливо кричала тетя Элеонора, беспомощно размахивая руками. – Осторожнее с его спиной!
– Он, однако же, пытается задушить меня. – Колфилд, осторожно освобождаясь от рук ее отца, бросил на нее скептический взгляд. Все-это заняло несколько мгновений, но, казалось, тянулось бесконечно, пока не укротили безумного старика. Нелс, как огромный медведь, держал его крепко, но бережно.
– Дочка, не верь ему! – Отец, которого Нелс выводил из гостиной, погрозил Колфилду искривленным подагрой пальцем. – Он папист, я тебе говорю! Они здесь повсюду. Он убьет королеву. – Остальная часть речи отца слышалась все слабее по мере того, как он поднимался наверх.
– Примите мои самые искренние извинения. Последнее время отец не в себе. – Мередит была бессильна скрыть свое смущение, что еще больше ее злило. Отец когда-то был выдающимся человеком – благочестивым, остроумным, вызывавшим у многих восхищение. Правда, он был суровым и не самым любящим из отцов. Но он был у нее единственным, кто когда-либо принадлежал ей, а его теперешнее состояние не было его виной.
