— Я сообщу об этом в общество защиты прав потребителей!
— Что вы сказали?
— Да так, брежу.
Артамонов забыл про обещанные Наташечкиной конфеты и пролежал два дня не вставая. Сожители ничем ему помочь не могли. Они сами еле тянули эти долгие основные, размерные и штрихпунктирные линии по бесконечно белым листам ватмана. Вскоре Артамонов начал заговариваться. Уставя глаза в потолок, он битыми часами твердил одно и то же: «В четверг четвертого числа в четыре с четвертью часа четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж черезвычайно чисто». Потом затих.
— Кризис миновал, — доложил Рудик сожителям, сидевшим на корточках в коридоре.
Артамонов встал, выпил бутылку кефира и по новой приступил к полугодовому объему чертежей. Он, конечно же, мог бы опять найти подобный вариант, пересветить чертежики и теперь уже по-умному, как подсказал Бирюк, стереть резинкой следы плагиата, но, словно кому-то назло, он смахнул со стола лишние предметы и приколол первый лист.
Как и предрекал Цыпленков, к сессии Артамонов все успел. На консультациях геометр продолжал прижимать Валеру к земле:
— Почему вы не задаете никаких вопросов? Выучили все, что ли? Настолько все знаете, что и спросить нечего? Или не знаете, что спрашивать? Тогда зачем пришли на консультацию? Это не занятия. Посещать консультации необязательно. Если нет вопросов — вы свободны.
Вопросы быстро находились.
Перед экзаменом девочки не выдержали.
— Мы не пойдем сдавать начерталку, — сказали они Рудику. — Объявляем стоячую забастовку.
— Вы что, хотите, чтобы нашу группу расформировали?! — пригрозил староста.
— У нас в голове сплошной калейдоскоп, — развела руками Марина.
— И руки трясутся, — вытянула вперед ладони Люда.
— Хотя есть идея, — сказала Татьяна, — пусть первыми идут сдавать экзамен парни.
— Да-да, — подтвердила Люда. — А мы всю, какая есть, косметику — на себя, и войдем к Цыпленкову сразу все втроем. Авось проскочим. Бирюк говорил, Цыпленков падок на эти парфюмерные дела. Глядишь, и оценит. С глазу на глаз мы с ним как-нибудь разберемся.
— Попробуем задавить его массой, — потерла руки Татьяна.
Но на экзамене Цыпленкова словно подменили. Артамонову он сказал:
— Вам ставлю пятерку без билета, вы и так достаточно потрудились в семестре.
Татьяна сжалась от зависти и начала придумывать, по какой бы такой причине и к ней Цыпленков мог бы отнестись вот так же льготно. Но геометр не тронул ее и без всяких причин. Он только спросил:
