Галактический консул | страница 88

Геша сладко чмокнул и открыл оба глаза.

— Что, опять Павлушка к кому-то вяжется? — спросил он сонно. — Ты, Павлуха, поосторожнее, он тебя мигом завалит. Страшный он, не гляди, что рыхлый.

— Ну, давай руку, — сказал Резник. — Я больше не буду сегодня.

— Вы чего, братцы? — спросил Кратов, ошеломленно принимая мягкую ладонь Резника. — В самом деле вообразили, что я способен на такое?!

— Видел бы ты свое лицо! — сказала Марси и зябко передернула атласными плечиками.

Кратов ушел в воду, заплыл почти на середину озера, лег на спину. Закрыл глаза — солнце выжигало брызги на лице, проникало даже под сомкнутые веки. Холодная упругая гладь слегка покачивалась вместе с ним. А может быть, ему это только чудилось. «Что я тут застрял? Выбрался, называется, домой… Завтра же уеду. Куда глаза глядят. А куда они у меня глядят, если они зажмурены? Поищу друзей, учителей. Они — тоже часть моей памяти».

Что-то прохладное осторожно коснулось его плеча.

Рядом, медленно шевеля ногами, в воде белой тенью парила Марси. Ее намокшие волосы сбились и задиристо торчали на макушке.

— Петушок — Золотой гребешок, — сказал Кратов.

— Послушай, — сказала Марси. — Ты мне очень нравишься. Ты другой… настоящий… Не могу объяснить. Таких здесь раньше не было. Хочешь, я тебя поцелую?

— Геша обидится, — улыбнулся Кратов.

— Он не узнает. Я ему пока не скажу. И потом — здесь, на Земле, только мы, женщины, выбираем, с кем нам быть.

— А ты не злоупотребляешь своими правами, земная женщина?

— Кажется, нет. Мне было четырнадцать, когда я выбрала себе первого из вас. Но я не бабочка-поденка.

— Кто же ты?

— Никто. Просто Марси. А ты кто?

— Кратов. Ксенолог по прозвищу Галактический Консул. И мне сорок один год. Вот и познакомились.

— Ты вдвое старше меня. Но это ничего не значит.

Кратов заглянул в ее лицо, с доверчиво распахнутыми глазенками, с приоткрытым ртом. «Это уже было со мной, — подумал он. — Я еще не старик, но со мной все уже когда-то было».

— Конечно, ничего это не значит, — сказал он. — Поплыли к берегу, «просто Марси». А то, не ровен час, забеспокоятся, кинутся спасать.

— Кратов, — сказал Пазур. — Я заступаю на вахту. Смените меня через шесть часов.

— Понял, Первый.

— А пока идите отдыхать, — мастер смотрел на Костю так, будто ждал, что тот сообщит ему нечто сокровенное. — Переволновались, должно быть, на комиссии?

— Не без того, — признался Кратов.

Пазур, как всегда, неопределенно хмыкнул и, повернувшись к нему спиной, уставился на затянутые серой мглой экраны. Очевидно, он был намерен так и просидеть всю вахту — без движения, глядя прямо перед собой и, вполне возможно, не мигая. Насколько Косте было ведомо, польза от подобного бдения была невелика. В экзометрии существовало не так много опасностей, которые человек с его несовершенными органами чувств и слабой, несмотря ни на какую подготовку, реакцией мог бы распознать и упредить. Другое дело когитр, вахта которого не прерывалась ни на миг. Его рецепторы способны были уловить любой тревожный признак, и на его реакцию смело можно было положиться… Но Пазура эти доводы, по всей вероятности, не задевали.