Остановившись, Маркус подсыпал еще угля на решетку, потом оглядел прекрасно обставленную гостиную, вернулся в кресло и снова стал смотреть на огонь. Он снял все, кроме бриджей, рассчитывая сразу прижаться к Элизабет обнаженным телом.
Наружная дверь тихо открылась, и Маркус, быстро поднявшись, отправился в коридор, стараясь казаться невозмутимым и не слишком возбужденным.
Элизабет была одета в простое платье из муслина, но даже без пудры на лице и без вуали она выглядела воплощением юной красоты.
– Где ты была так долго? – Он подошел к ней и, обхватив за талию, притянул к себе.
Поначалу Элизабет замерла, потом вдруг открылась ему. Опьяняющий аромат наполнил его рот, и Маркус невольно отметил, что, огненные и сладкие, ее поцелуи всегда сводили его с ума.
Услышав глухой стук, Маркус опустил взгляд: у их ног лежала книжечка в красной обложке.
– Ты возвращаешь дневник Хоторна?
– Да.
Всматриваясь в дневник на полу, Маркус ощутил ревность и очень удивился. Элизабет носила фамилию другого мужчины, и, к его недовольству, он все еще испытывал боль по этому поводу, хотя давно перестал быть глупым, эгоистичным юнцом.
Маркус переплел пальцы Элизабет со своими и понес ее в спальню.
– Я пришла так быстро, как только смогла, – тихо проговорила она.
– Лгунья. Ты сомневалась по крайней мере некоторое время.
Она улыбнулась:
– Может быть, но недолго. – Элизабет рассмеялась, и холод в ее глазах тут же исчез. – Я ведь знала, что если не приду, ты явишься сам и заберешь меня.
Маркус был настолько возбужден, что при других обстоятельствах перевернул бы ее и тут же очутился сверху, но все же он решил найти путь в обход защиты Элизабет.
– Ты права. – Он хитро взглянул на нее. – Я зашел бы за тобой.
Элизабет коснулась рукой его лица, и это было одно из редких проявлений нежности к нему; вот почему любое ее прикосновение, любой мягкий взгляд удивляли и трогали Маркуса.
Устроив Элизабет на подушках, Маркус взял с ночного столика бутылку вина и налил полный бокал.
– Выпей – это поможет тебе расслабиться.
Именно поэтому он привез две бутылки. Он помнил, как у Элизабет закружилась голова от шампанского, как она смеялась и озорничала. Ему очень хотелось снова увидеть ее такой.
Элизабет поднесла к губам бокал и сделала большой глоток. Обычно Маркус жестоко критиковал такое употребление великолепного марочного вина, но сейчас он был доволен. В уголке ее рта повисла капелька, и он слизнул ее.
Элизабет повернула голову и прижалась губами к его губам, потом допила вино и протянула ему пустой бокал:
