Тело мужа было загадкой, известной ей лишь как неясная форма, осмеливавшаяся появляться в ее комнате лишь под покровом темноты. Маркус просил взглянуть на него, хотел, чтобы она знала его, видела таким, какой он есть во всем своем великолепии. Он был восхитительно нагим; одного его вида было достаточно, чтобы ее клитор увлажнился.
– Маркус, расскажи, что нравится тебе.
– Дотронься до меня. Я хочу чувствовать твои руки на моей коже.
Ее руки скользнули по спине, рукам, нащупывая шрамы и мускулы, твердые, словно каменные. Маркус постанывал, когда она находила особенно чувствительные места. Закрыв глаза, он позволял ей изучать себя сколько угодно, тогда как твердый член пульсировал у ее ребра, и теплая жидкость, сочившаяся из него, свидетельствовала о том, как сильно его наслаждение.
Наконец Маркус застонал и опустил голову. Жесткие волосы коснулись ее груди, наполняя воздух его запахом.
– Дотронься до члена, – потребовал он.
Вдохнув для смелости, Элизабет потянулась и погладила шелковистую плоть, поражаясь ее твердости и тому, как она дрогнула от прикосновения.
Скулы Маркуса покрылись румянцем, губы разжались. Ободренная, Элизабет решила поэкспериментировать: прикасаясь то грубо, то нежно, дразня, она попыталась найти ритм, который довел бы его до сумасшествия.
– Ты хочешь меня? – хрипло спросил Маркус и накрыл ее руку своей рукой.
Элизабет смутилась, но тут его рука скользнула ниже, нащупала колено и раздвинула ее ноги.
– Странно, что такому распутнику, как ты, нужно непременно спросить, – заметила она, отказываясь сдаваться. Тогда, более не предупреждая, Маркус вошел в нее, скользя сквозь распухшие ткани, пока не заполнил ее всю.
Элизабет удивленно всхлипнула. Она не знала, сможет ли научиться соглашаться на занятия любовью при свете дня, и взглянула на Маркуса.
Прижимая ее бедрами, Маркус схватил завязки сорочки и разорвал ее до талии.
– Думаешь, между нами можно воздвигать преграды с помощью слов и одежды? Каждый раз, когда ты попытаешься это сделать, я буду брать тебя таким образом, становиться частью тебя, так что все твои усилия пропадут даром.
Спрятаться было негде, бежать некуда, но и сдаваться Элизабет не хотелось.
– Это будет последний раз, – поклялась она, удивляясь, что позволила такую близость мужчине, чьи красота и шарм всегда делали ее безвольной. Поразительно, но он полностью заполнял ее, и чувство соединения было столь сильно, что не давало дышать.
– Элизабет! – Маркус обнял ее и крепко прижал к себе. – Ты избавишься от меня только тогда, когда я буду удовлетворен.
