– Вера – она внутри каждого человека, а церковь – это внешний атрибут, иерархия, которую тебе навязывают извне, – возразил Виталик.
Берендей хмыкнул. Виталик обладал огромным ростом, под два метра. Но при этом оставался совершенным ребенком. Эдаким пупсом, нелепым и неуклюжим. И характером отличался аналогичным – мягким, добросердечным, человеколюбивым. Но, как это часто бывает, он не принимал отсутствия этих качеств в других. И всякий, кто не любил ближнего, превращался в его заклятого врага. Если кто-то оспаривал его мнение на этот счет, Виталик превращался в разъяренного слоненка, готового затоптать противника. Вот и сейчас в его голосе появились угрожающие нотки.
– Нет, Виталечка, – Юлька тоже стала едкой, мгновенно отзываясь на агрессию, – это только удобная позиция. Ты думаешь, православный – это тот, кто любит ближнего? Нет, православный – это тот, кто ходит в церковь, соблюдает посты, регулярно исповедуется. Тот, кто разделяет мнение церкви в вопросах веры и руководствуется им в жизни. А вера внутри себя ничем не отличается от совести, она к православию отношения не имеет.
– Юлька, ты не права, – по-отечески сообщил ей Андрей, – совесть – это внутреннее мерило собственных поступков. А вера – это Бог в душе.
– И что бог делает в твоей душе, Андрюша?
– Он там живет, просто живет.
– Очень интересно. Это ты сам так решил, или тебе сказал кто-то? Почитай библию и посмотри, похож образ бога на то, что живет у тебя в душе?
– Библия написана людьми, и переписана церковью, как ей это было удобно.
– Да? Интересный поворот. А кто же тогда живет у тебя в душе? Откуда ты почерпнул этот образ бога? Может, это совсем другой бог, не тот, о котором пишет библия?
– Да ну вас с вашим богом, – вставила Наташка, – давайте лучше про любовь.
Все многозначительно посмотрели на нее и проигнорировали ее предложение.
– Вот Булгаков как раз и нарисовал тот образ бога, который живет у меня в душе, – с торжеством поставил точку Андрей.
– Егор, а ты как считаешь? – неожиданно спросил Виталик.
– Что конкретно ты имеешь ввиду? – Берендей повернул голову. Он не хотел принимать участия в споре. Еще не хватало поссориться с Виталиком.
– Булгаков бросает вызов вере или укрепляет ее?
– Да что ты его спрашиваешь, откуда ему это знать? – едко бросил Андрей.
Берендей пропустил его слова мимо ушей.
– Мне трудно об этом судить. Я не верю в бога. Во всяком случае, в моей душе он не живет…
– Как? И ты не боишься вот так прямо говорить об этом? – чуть не подпрыгнул Андрей.
