А он бы ни за что не посмел выйти из теплого, надежного дома, если бы не эта девочка. Берендей хотел положить к ее ногам весь мир. Что еще он мог сделать для нее? Прокатить с ледяной горы? Пожалуйста. Для медвежонка это нетрудно. Только чтобы она смеялась. Может, позвать волков, чтобы ей стало страшно, а потом разогнать их, чтобы она восхищенно хлопала ресницами? И это нетрудно для хозяина леса. Пусть и бывшего хозяина леса. А что он может дать ей как человек? Она хотела чего-нибудь волшебного, но он так и не сумел ничего придумать для нее.
Берендей знал только одно волшебство – собственное превращение. Сколько раз он пытался понять, как это происходит, но в конце концов сдался. Отец посмеивался над ним и объяснял:
– Волшебство – это то, что происходит против законов природы. Так что можешь не стараться это объяснить. Пользуйся, совершенствуйся, а объяснять не пытайся.
И Берендей принял это как данность. Но вряд ли Юльке хотелось именно такого волшебства.
Что он делает? Как он смеет? Это же безнадежно. Это путь, который ведет в тупик. Он никогда не сможет сделать ее счастливой. У него нет даже дома, такого, в котором она привыкла жить. Его дом хорош для берендея. Добротный, теплый, по-своему уютный. В нем хорошо жить с отцом, или с сыном. Но не с ней. Тот мир, который он может положить у ее ног, ей не нужен.
Он всеми силами старался не показывать ей, что чувствует. Он боялся увлечь ее, и одновременно невероятно хотел, чтобы она увлеклась. Берендей всю жизнь прожил с отцом, и после трех лет ни разу не видел своей матери. Впрочем, мать вряд ли смогла бы научить его как правильно вести себя с девушками. А отец, наверное, и предположить не мог, что перед ним когда-нибудь встанут такие проблемы.
И сейчас Берендей ощупью продирался сквозь свои чувства, пытаясь понять, что в них человеческое, а что звериное. И не понимал. Да, наверное, желание стиснуть ее в объятьях в полную силу медвежонка – это звериное. А если просто осторожно прижать к себе? Это звериное или нет? А накрыть ее рот губами? Это же совсем не то, что хочет зверь внутри него.
Он не собирался касаться губами ее волос, когда катил ее с горы. Берендей совсем не хотел этого, оно получилось само. Случайно. Ее волосы пахли молоком. Неужели он не в состоянии управлять зверем внутри себя? Но как невероятно желанны любые прикосновения к ней! Легко и случайно дотронутся до ее руки. Или поднять с пола на диван, такую маленькую и легкую.
