«То, что мы наблюдаем, - не природное положение вещей в чистом виде, - считал Гейзенберг. - Это природное положение вещей, подвергшееся воздействию наших методов исследования».
Принцип неопределенности метафорически применяется почти в каждой области знания, включая и психологию. С его помощью психотерапевты объясняют, почему нельзя провести сеанс психоанализа с самим собой: присутствие живого аналитика, сидящего рядом с пациентом, стимулирует поток ассоциаций. Фрейд считал, что на психоаналитика переносится роль какого-нибудь человека, с которым пациент встречался в прошлом. Современные реляционные психотерапевты приписывают это явление установлению эмоциональной взаимосвязи между пациентом и аналитиком. Но все это лишь различные подтверждения одной и той же простой закономерности: свободные ассоциации возникают намного легче, если они проходят через замкнутый цикл обратной связи. Внешний объект, будь то человек, аудитория, блокнот или магнитофон, замыкает кольцо обратной связи, усиливающее слабое восприятие, которое само по себе неминуемо угасло бы.
4.10. Отрицательная обратная связь.
К сожалению, обратная связь не всегда способствует развитию мозга. Отрицательная обратная связь тормозит мозг столь же мощно, сколь положительная стимулирует его.
В качестве примера формирования такой отрицательной обратной связи я могу привести давний случай, произошедший со мной в 1949 году, когда я еще учился в Гарри сонберге, штат Вирджиния. На уроке истории я заявил, что считаю несправедливым, когда одни люди владеют огромными богатствами, в то время как множество других голодают. Не будет ли правильнее распределить богатство равномерно? Хороший учитель мог бы использовать этот провокационный вопрос как стартовую площадку для введения в основы экономики. Но поскольку уже занималась заря эры Маккарти, наш учитель отреагировал со страхом и подозрением: «Но это же будет коммунизм! - вскричал он, брызгая слюной. - Ты что, этого хочешь?»
Мне было 11 лет, и я не знал, чего я хочу, но зато сразу понял, что меня запугивают. При первой же возможности я пошел в школьную библиотеку, взял «Капитал» и погрузился в него, но благодаря усыпляющему слогу Маркса не стал борцом за дело пролетариата с ранней юности. А к тому времени, когда я получил диплом бакалавра экономики, я уже твердо знал, что рыночная экономика, описанная Адамом Смитом и Генри Хазлиттом, предлагает достаточно справедливое разделение благ, причем с различными формами воплощения в жизнь.
