— Стоп, — медленно говорит он, — побежденный враг уже не враг, отведите его ко мне.
Унгерн сидит в кресле напротив Сомова. Руки Сомова в наручниках. На столике перед Унгерном зеленый чай. Унгерн наливает чай в маленькие фарфоровые чашки.
— Угощайтесь, — предлагает он Сомову, — чаек отменно хорош.
— Благодарю, — Сомов кивнул на свои связанные руки, — но я пока еще не овладел тайной циркового мастерства.
— Я вас сам угощу, сам…
Унгерн сел на краешек кресла, совсем рядом с Сомовым, поднес к его рту чашечку, подождал, пока Сомов сделал несколько глотков, участливо глядя на него.
— Не горяч?
— Нет… Вполне…
— Как вы нелепо попались-то, а?
— Не говорите…
— Не ждали Балакирева?
— Почему? Ждал…
— Будем в открытую, или придумали себе историю?
— А вы как думаете? Мне интересен, в общем-то, ваш опыт. Как бы вы, бывший военный атташе в Лондоне, поступили?
— Вы с моим досье знакомы?
— У вас занятное досье. Мы в Берлине им интересовались.
— Хотите выдать себя за агента Берлина? — спросил по-немецки Унгерн.
— А почему бы нет, — тоже по-немецки ответил Сомов. — Почему нет.
— Концы с концами не сходятся. Я не Берлину интересен, я интересен Москве. Политический деятель интересен только тому, кому он угрожает. Еще чаю?
— С удовольствием.
— Прошу вас. Выпейте, а я буду говорить. Хорошо? Так вот, милейший мой, спасти вас может только одно: ваша работа как двойною агента.
— Я в эти игры не играю, барон.
— Салтыкова-Щедрина знаете?
— Я его люблю.
— Так вот, по Салтыкову — русский народ все сожрет, только б не на лопате… Ради идеи можно погибать, но во имя этого народа, право, смешно. Я обращаюсь к вашему разуму интеллигента. Чем страшнее народ, тем тоньше интеллигенция в этом народе. Правда за мной, дружище, правда за моей позицией: поверьте, это выстрадано. Я сделаю страну, в которой миллион элиты будет подтвержден ста миллионами концлагерных рабочих. И этот миллион элиты принесет в мир новый Рим и новые Афины, новое Возрождение и новый Ренессанс. Я отдам часть будущего сияния, которым благородный мир окружит мою элиту тем, кто подтверждал работу мысли работой рук в концентрационных лагерях. Следовательно, вся нация будет осиянна, вся. Это моя мечта, я живу мечтой, но не честолюбием. А долг интеллигента — поддержать мечтателя. Ну как? А в довершение ко всему вы храбрый солдат, я ценю храбрость в интеллигенте, это редчайшее качество. Поэтому я предлагаю вам должность начальника моей политической разведки.
