— А ты кто?
— Я? — Мужичок вздрогнул, склонил набок голову: — Дядька я твои, Пахом Белый. То Белым на дворе кличут, то Пахомом… Боярин к тебе, барчук, для воспитания приставил… Не прилечь ли тебе, сердешный? Гляжу, не отпустила еще горячка-то!
— А я кто?
— Ты — Андрей Лисьин, боярина Василия Лисьина сын. Нечто и это забыл, дитятко мое?
— Не знаю… — зачесал в затылке Зверев. — Мне сейчас пятнадцать лет?
— Пятнадцать годков от роду набежало, — согласно кивнул дядька.
— А маму мою зовут Ольгой?
— Матушка наша, боярыня Ольга Юрьевна, — признал Пахом. — Стало быть, помнишь, барчук? А я уж спужался.
— Сыночек! Андрюша, в трапезную пойдем. Федосья балык и сбитень принесет, да хлеба. Перекусишь покамест, а опосля вечерять будем… — В комнату зашла хозяйка, бросила на сундук штаны, длинную безрукавку, поставила на пол синие сапоги с набитыми по верху голенища желтыми пластинами.
— Мама? — неуверенно предположил Андрей. В лице женщины угадывались многие знакомые ему черты, но все облачение: повойник, сарафан, из-под которого проглядывала нижняя рубаха и пачка юбок, тяжелые золотые серьги и перстни с крупными изумрудами и рубинами — делали ее совершенно неузнаваемой.
— Да, чадо мое, — улыбнулась женщина. — Одевайся. Вижу, молитвы мои пошли на пользу. Лихоманка ушла. Откушаешь, ветром свежим подышишь, ввечеру баньку стопим, пропаришься. Не останется ни следа от твоей горячки. Пахом, помоги ему.
— Помогу, помогу, матушка. А ты чего же не опоясался, барчук? Не дай Бог, опять бесы какие прилипнут, чур меня, чур… — Дядька торопливо перекрестился, после чего подобрал в ногах кровати тонкий пеньковый шнурок и протянул Звереву.
Андрей принял веревку, покрутил перед собой, раздумывая, на какое место его нужно намотать.
— Прям как дитя малое! — Бородач отобрал шнурок, решительно обвязал паренька на поясе поверх рубашки, снял с сундука белые полотняные штаны, протянул.
Зверев надел их, отпустил — портки поползли вниз. Пахом хмыкнул, поддернул на место, вытянул из пояса копчики матерчатой тесьмы, завязал, встал на колени и соорудил «бантики» из завязок на щиколотках, плотно притянув штанины к ноге. — Шаровары-то сам надеть сможешь, али тоже подвязать?
Зверев взялся за штаны из плотной шерстяной ткани, натянул, завязал бантик на поясе — внизу «хвостиков» не было. Закрутил головой в поисках носков. Как бы не так! Вместо них заботливый дядька протянул байковые портянки:
— Давай, барчук, наматывай. Бо холодно нынче на улице.
