Они ждали.
Хлестко ударить по мячу. «Отпустить» ногу… Блохин тренировался с утяжеленным, мокрым мячом…
Сколько раз Женька прокручивал на видике черно-белые кадры — молодой Лобановский пробивает с углового свой знаменитый «сухой лист»!
Сейчас верзила-вратарь из Донецка выпрыгнет, как кошка, выхватит мяч из теплого, струящегося под солнцем воздуха, выбьет в поле — и шансы на победу в этой игре потихоньку стекут к нулю…
Хотя Женьку это, строго говоря, не должно интересовать. Результат этого матча… что он изменит в Женькиной судьбе?!
Он отошел. Примерился, побежал.
Удар получился звонкий, будто пнули тяжелый бубен. Мяч завертелся в воздухе, как волчок, как планета. Полетел прямо в руки вратарю — и вдруг изменил направление. Вильнул, уходя от чьей-то подставленной макушки, вывернулся, нырнул под верхнюю перекладину — и соскользнул в сетку, Женьке показалось, что он слышит этот специфический звук, хотя на таком расстоянии расслышать шелест мяча по сетке — затруднительно…
Несколько секунд стояла тишина. Оглядывались Женькины товарищи, недоумевали, где же мяч; удивлялся вратарь, глядя в сетку собственных ворот, столбами стояли защитники…
— Гол! Гол!! — закричали с трибуны, и тогда Женька побежал.
* * *
— Он забил! Ты видела, КАК он забил?! Ты видела?!
— С ума сошел, отпусти меня…
— Нет, ты видела?!
Шли последние минуты матча, судья то и дело смотрел на секундомер. Что-то кричал тренер донетчан; мальчишки устали, мяч катался через силу.
— Как он забил… Нет, это невозможно… Ты видела?!
— Видела, успокойся…
Грянул финальный свисток.
Вопили и прыгали пацаны из Женькиной команды, довольно переглядывались родители; понуро шли со стадиона донетчане. Женьку обнимали и хлопали по плечу, легонько толкали, подначивали; он не отвечал, и его оставили в покое. Команда уходила с поля, последним шел герой матча Шубин.
Тренер Олег Васильевич шагнул к нему навстречу:
— Значит, так, я уже все знаю, такой подляны мне не делал еще ни один ученик за пятнадцать лет…
И осекся.
Женька молча плакал. На ресницах болтались слезы; он стыдился их, но не мог остановить. Хотел что-то сказать — но не мог, потому что у него перехватило горло.
— Ты… — пробормотал Олег Васильевич. — Это…
Женька отвернулся. Вытер лицо и без того мокрым рукавом футболки; расходились с трибуны зрители, ребята из «АТЭКа» волокли по траве снятую с ворот сетку, несли на плече выдернутые из земли угловые флажки — как на параде…
Дима и Оля стояли в отдалении, не зная, стоит ли подойти — или лучше не вмешиваться.
