Но косилки не зависели от сварщика и от самого агрегата. Они пушили траву без остановки, тракторные тележки методично привозили ее и сваливали нам. Когда мы приехали на работу, у бункера громоздилась гора размером с дом, и наверху, словно телеантенна, торчали воткнутые вилы.
Володя посмотрел на кучу, покачал головой и виртуозно выругался. И началась битва. Чтобы облегчить загрузку, мы опять включили измельчитель. Кидали траву втроем - даже Степан; вероятно, дядя Федя прочистил ему мозги за недавний отъезд "в кузницу". Однако заставить агрегат работать сверх производительности было невозможно никакими силами. К одиннадцати часам на площадке стояло двести с лишним мешков, а куча вроде и не уменьшилась.
То есть нет, конечно; она существенно убыла - но все-таки оставалась очень большой.
- Тут еще часа на три, а то и на четыре, - тоскливо сказал Славка, ровняя вилами край.
- Ну что - будем пахать до победного, или оставим подарок утренникам?
- спросил я.
- Как начальник скажет, - пожал плечами Володя. - В принципе пахать в три смены мы тут не нанимались.
- И сварщик шлялся черт знает где тоже не из-за нас, - добавил я.
Мы продолжали молча кидать траву в бункер. Подъехал грузовик и тихо встал в стороне. К нам подошел дядя Федя:
- Умаялись, небось, мужики?
- А то, - буркнул Володя.
Я промолчал.
- Ладно, шабаш. Сегодня сухо, до утра не сгорит.
Вернувшись в лагерь, я сразу пошел на речку. Силуэты ив на острове и горы противоположного берега сделались совершенно черными. Небо чуть светлело внизу тревожной синевой, а выше налилось первозданной чернотой, и вода в реке была тоже абсолютно черной. Лишь слегка взблескивала на перекате, словно рыбий бок, да дрожала длинным отражением огня под будкой паромщика.
- Пошли купаться голыми! - предложил Славка.
- Голыми? Ты что - у девиц научился?
- Да нет, просто так. Усталость, кстати, лучше смывается. Надо момент использовать: кругом темень и рядом никого. И мы полезли в речку голыми. Вода, как всегда, оказалась теплее, чем от нее ожидалось. Мы плескались очень долго. Но когда вернулись в лагерь, грузовик еще темнел возле кухни. Проходя мимо, я заметил темные силуэты и неясную речь. Один был шофер - я узнал его по деревенской скороговорке. Он куда-то звал невидимую собеседницу. Кого именно, я понял сразу. Как ни странно, не испытывая никаких чувств, я все-таки ощущал присутствие Вики даже на расстоянии и в полной темноте…
Мы переоделись. Я привычно натянул два свитера и китель, взял гитару и пошел к костру. Танцы уже прошли или еще не начинались - во всяком случае, все сидели у костра и терпеливо ждали песню. Я услышал, как громко хлопнула невидимая дверца, нетерпеливо заскворчал стартер, взревел мотор, и машина умчалась, растаяв в черной пустоте луга.
