В город А-кью привели только в полдень. В старом полуразрушенном ямыне солдаты, миновав пять или шесть тесных проходов, втолкнули его в какую-то каморку. Он споткнулся, и не успел еще выпрямиться, как сбитая из неотесанных бревен дверь захлопнулась, ударив его по пятке. В каморке были глухие стены без окон. Привыкнув к темноте и оглядевшись, А-кью заметил в углу двух человек.
Сердце А-кью билось тревожно, но он не унывал, потому что его каморка в храме Бога земли была не выше и не светлее этой. Его соседями оказались двое деревенских парней. А-кью постепенно разговорился с ними. Один из них сообщил, что господин цзюйжэнь требует с него долг, который не уплатил его дедушка;[78] другой сам не знал, за что его взяли… Когда они, в свою очередь, стали расспрашивать А-кью, тот бойко ответил:
– За то, что я захотел присоединиться к революции.
В этот же день, к вечеру, его выволокли из каморки и втолкнули в большой зал, где прямо против входа восседал старик с начисто выбритой, блестящей головой. А-кью подумал, что это монах, но тут же заметил, что старика охраняют солдаты, а по обеим сторонам от него стоят еще человек десять в длинных халатах. У некоторых были бритые головы, как у старика, у других волосы, длиной в целый чи, спускались на плечи, как у Поддельного заморского черта. У всех были злые, бандитские физиономии, и все они снисходительно рассматривали А-кыо. Он сразу же сообразил, что сидящий перед ним старик – важная птица. Ноги у А-кью сами собой подогнулись, и он опустился на колени.
– Говори стоя! Поднимись с колен! – хором закричали люди в длинных халатах.
А-кыо, конечно, их понял, но чувствовал, что не удержится на ногах. Тело непроизвольно клонилось вниз, и в конце концов он снова опустился на колени.
– Рабская душа! – с презрением сказали люди в длинных халатах, но вставать его больше не заставляли.
– Говори всю правду, как было дело! Этим ты облегчишь свою участь. Мне все известно. Признаешься – отпустим! – глядя в лицо А-кью. тихо и отчетливо произнес старик с блестящей головой.
– Сознавайся! – закричали люди в длинных халатах.
– Вначале… я хотел… сам присоединиться!.. – запинаясь, ответил сбитый с толку А-кью.
– Почему же ты не пошел? – ласково спросил старик.
– Поддельный заморский черт не позволил…
– Глупости! Теперь поздно выкручиваться… Где твои сообщники?
– Чего?
– Люди, которые в тот вечер ограбили дом Чжао?
– Они не позвали меня. Они сами все унесли! – возмущенно заявил А-кью.
