В огороде росло много овощей, но горчица цвела, турнепс только еще закруглялся, а капуста уже перезрела.
В унынии, словно он провалился на императорских экзаменах, А-кью побрел к воротам и вдруг от радости замер на месте: он наткнулся на грядку репы. Но когда, присев на корточки, он собирался одну выдернуть, в ворота просунулась круглая голова и тотчас же снова исчезла. Это, несомненно, была маленькая монашка. А-кью смотрел на монашек как на сорную траву. Но в жизни следует быть осмотрительным; он быстро вырвал четыре репы, оторвал ботву и спрятал добычу в подол рубахи. В эту минуту появилась старая монахиня.
– Амитофо, амитофо[55]… Ты зачем это залез в наш огород? Репу воровать? Ай-я! И не грех тебе?
– Когда это я лазил в твой огород воровать репу? – пятясь к выходу, спросил А-кыо.
– Да вот сейчас… – Старуха показала на завернутый подол рубахи.
– А разве это твои? Ну-ка позови их, отзовутся они? Эх ты!..
Не договорив, А-кью большими прыжками помчался к выходу. Но на него кинулся огромный жирный черный пес, который обычно находился на переднем дворе, а теперь неведомо пак очутился в огороде. Пес погнался за А-кью, но, к счастью, из подола рубахи выпала одна репа. Пес в испуге остановился… В одно мгновение А-кью взобрался на тутовое дерево, с дерева перебрался на стену, а затем вместе с репой скатился вниз… За оградой остался черный пес, лаявший на тутовое дерево, да старая монахиня, призывавшая Будду.
Все еще боясь черного пса, А-кью прихватил репу и побежал. По дороге он подобрал на всякий случай несколько камней, но пес больше не появлялся. Тогда А-кью выбросил камни и пошел не торопясь, на ходу жуя репу. Тут у него мелькнула мысль, что в Вэйчжуане ему делать больше нечего и лучше перебраться в город.
Доедая третью репу, он окончательно утвердился в своем решении.
VI
От возрождения к закату
В Вэйчжуане А-кью появился только после праздника осени. Все были изумлены, узнав, что он вернулся, и стали припоминать, куда же это он уходил? Прежде, собираясь в город, А-кью радостно оповещал об этом всех заранее, но в этот раз он ничего не сказал, и потому никто не заметил его исчезновения. Возможно, старику в храме он что-нибудь и говорил, но вэйчжуанцы считали событием только поездку в город таких важных лиц, как почтенный Чжао, почтенный Цянь или господин сюцай, так уж у них повелось. Даже Поддельного заморского черта не принимали в расчет. А уж об А-кью и говорить нечего. Поэтому старик-сторож не стал распространять новость, и вэйчжуанское общество так и пребывало в неведении.
