— Я не знаю вашего города, — сказал Рихтер, вернувшись к своему пиву. — Поэтому сначала зашел сюда.
Женщина засмеялась.
— Случайно ты попал в яблочко. Это одно из немногих мест в городе, где нет рака.
— Да?
— Ты доктор с Виксуна, — сказала женщина. — Но город не знает о тебе.
— Зато ты, видать, знаешь Норьегу.
Женщина вновь засмеялась, глядя на него.
— Как непочтительно называть нашего князя просто по имени!
— Он стал князем? — удивился Рихтер.
— Да. Это произошло уже давно, когда умер князь Восс. Город избрал Норьегу, потому что так хотел.
— Как тебя зовут?
— Рея. Рея из Хальдунга.
— Что тебе взять, Рея из Хальдунга?
— Я не буду пить. Как твое имя?
— Рихтер. Жозе Рихтер.
— Это город рака, Рихтер, — произнесла Рея. — Наверно, этим все сказано. Ведь мы уже сжились с раком. Люди не хотят…
— Чего не хотят люди? — переспросил Рихтер, когда она так внезапно умолкла.
Рея подняла на него глаза.
— Тебе нечего здесь делать, доктор с Виксуна. Улетай отсюда.
— Э, нет, — покачал головой Рихтер. — Сначала я разберусь.
— Что ж. Разбирайся. Это не так уж страшно, как кажется на первый взгляд, Жозе Рихтер.
Он вышел из таверны, и вновь чужой, леденящий ветер сыпанул песком ему в лицо. Немного постояв, Рихтер повернул налево, по той же улице, которая постепенно понижалась. Песок скрипел в пастях химер, присевших в застывшем прыжке у наглухо закрытых ворот домов.
Возле одних ворот Рихтер первого мертвеца. Ребенок лежал на спине, раскинув тощие ручонки в стороны в позе распятого, и песок уже успел набиться в его выеденные раком глаза. Рихтер наклонился над телом. Странные симптомы болезни были налицо. Рихтер не проводил детального осмотра, но уже сразу можно было сказать, что это не обычный рак. Что там говорила Рея? Что-то странное. И болезнь эта странная. Рак, с одной стороны. Но рак не высыпает по всему телу странными пятнами, не выедает глаза, как оспа. И потом, у ребенка. Возможно, рак кожи, но почему у ребенка? И если это рак, то почему нет метастазов? При этой стадии они уже обычно появляются. Рихтер нагнулся и пощупал у ребенка в паху, под челюстью, за ушами. Нет. Черт возьми! Рихтер глубоко задумался, не замечая, что стоит на ветру, у ног его лежит распростертый трупик ребенка, а справа и слева уставились на него осуждающе слепые бойницы нежилых домов. Ветер усилился, песок набивался в пасти химер и стекал меж острых зубов седоватыми струйками, легкими, как прах. Из-за угла показалась процессия. Впереди на лошади ехал всадник, весь в черном, с острым трезубцем в руке, за ним повозка, на ней еще один в черном правил лошадьми. «А вот и мортусы», — сказал себе Рихтер. Повозка остановилась возле него.
