Два раза ему казалось, что за ним кто-то следит, и оба раза так оно и оказывалось. Один раз горный великан-етун, притаившись за утесом, попытался схватить его своей громадной лапищей. Но Каскет юркнул в узкую щель и дождался, пока етун не уковыляет прочь. Другая раз целая орава скальных троллей высыпалась на него откуда-то сверху. Троих он сбросил в пропасть, остальных преследовал до тех пор, пока не убил одного. Его мясом он поужинал. С тех пор в его желудке не побывало и кусочка пищи, и Каскету ничего не оставалось, как брести в поисках безопасного и относительно теплого ночлега. В этих горах полновластным владыкой был Рюбецаль, хозяин горной непогоды и обвалов. Предполагалось, что Рюбецаль хорошо разбирается в людях, ибо всегда делит их на хороших и плохих, — весьма поверхностное и несправедливое определение.
Когда Каскет, чудом увернувшись от очередного обвала, ступил на шаткий свайный мостик, пролегший над головокружительной пропастью, сзади из тени вынырнула фигура серого монаха. Холодные узловатые пальцы легли на руку Каскета.
— Ночлег, — пояснила фигура. — А мостик этот тебя не выдержит.
И Каскет послушно последовал за монахом, уныло размышляя, что вот, очередная ловушка какая-то, да не все ли равно, ночевать негде, и вскоре оказался в великолепных подземных чертогах. С потолка свешивались сталактиты самых невероятных конфигураций, камень стен сверкал мириадами оттенков, а потолок поддерживали прямые и толстые, будто гигантские свечи, сталагмиты. В глубине зала возвышался красивый резной трон, сделанный из драконьего черепа, и на этом троне сидел провожатый Каскета.
— Приветствую тебя, Рюбецаль, — церемонно поклонился Каскет. — Прости, что я в такой затрапезной одежде: увы, я не знал, что меня ожидает визит в твои подземные чертоги.
— Не беспокойся, — произнес Рюбецаль звучным голосом. — Давно уже у меня никто не бывал, а если бы ты увидел моего последнего гостя, ты задрожал бы от ужаса. Но приблизься, ибо тебя ждет угощение.
Это было кстати. Каскет мигом оказался за столом, внезапно появившимся ниоткуда и заставленным великолепными яствами.
— Тебе налить этого вина? — из вежливости осведомился он с полным ртом, показывая кувшин.
— Нет. Ты знаешь, я не пью.
— Я этого не знал. Извини.
— Ты уже давно идешь по моим горам, — сказал Рюбецаль, когда желудок Каскета более или менее удовлетворился объемом втиснутой туда пищи. — Куда?
— Туда.
— Понятно. Это хорошее и полное объяснение. Но все-таки нельзя ли поподробнее?
