– Итак, мистер Харрингтон, вы решили нас проинспектировать, – констатировала Кэрол Паркер.
Впрочем, она понимала, что миллион долларов – деньги нешуточные, и он имеет на это право. Точнее говоря, фонд выделил им девятьсот семьдесят пять тысяч – ровно столько, сколько Кэрол попросила. У нее не хватило духу замахиваться на целый миллион, и она попросила дать столько, сколько сумела собрать сама за три предыдущих года. Официальное извещение о том, что фонд выделил им деньги в полном объеме, ее просто ошеломило. Она одновременно подавала заявки в десяток разных фондов и везде получила отказ. Чаще всего отказ мотивировали тем, что надо еще годик посмотреть, как у центра пойдут дела, а уж потом решать насчет финансирования. Так что Кэрол была ему очень благодарна, но все равно, как всегда, когда к ним наведывались спонсоры, чувствовала себя дрессированной обезьянкой. Ее призвание – спасать чужие жизни и лечить исковерканные души, все остальное ей неинтересно. Сбор денег она расценивала как неприятную необходимость. Кэрол терпеть не могла кого-то обхаживать в расчете, что дадут денег, и делала это только ради тех, кто приходил к ней за помощью. Ей претило уговаривать людей, купающихся в деньгах, выделить хоть какие-то крохи обездоленным детям. Что эти люди могут знать о пятилетней малышке, которой плеснули в лицо раствором кислоты и теперь она на всю жизнь останется слепой? Или о мальчике, которому мамаша прижгла щеку раскаленным утюгом? Или о двенадцатилетней девушке, которую с малых лет насиловал отец и у которой вся грудь в ожогах от сигарет? Как убедить этих людей в том, что эти дети нуждаются в их помощи? Чарли еще не знал, что она собирается ему сказать, но видел, каким волнением пылают ее глаза. Еще он заметил легкое неодобрение в ее взгляде, брошенном на безупречный костюм, дорогой галстук и золотые часы. Кэрол точно знала, что потраченным на них деньгам нашла бы более полезное применение. Он мгновенно прочел ее мысли и почувствовал себя идиотом, расфранченным павлином. И как он не подумал об этом заранее?!
– Прошу прощения, что не оделся более подобающим образом. Я к вам прямо с серьезной деловой встречи. – Это была неправда, но не мог же он отправиться в ресторан в джинсах и кроссовках. Чарли снял пиджак, расстегнул манжеты, завернул рукава, затем стянул галстук и засунул в карман. Это мало что меняло, но он сделал все, что мог, и Кэрол улыбнулась.
– Простите, – извинилась она. – Пиар – не мой конек. Я люблю свое дело. А вот расстилать перед высокопоставленными гостями красную ковровую дорожку терпеть не могу. Во-первых, у нас ее нет, а если бы и была, мне все равно было бы недосуг этим заниматься.
