– Слабый настой ромашки, родниковая вода и мед – то же самое питье, что я давала тебе вчера вечером, – улыбнулась Ллис в ответ на улыбку девушки. – Он успокоит и даст возможность отдохнуть, поэтому я очень прошу тебя выпить еще хоть немного.
Мейда кивнула. Прямые каштановые волосы рассыпались по плечам. Она взяла кружку и послушно, глоток за глотком, выпила теплую жидкость.
– Ты не хочешь сообщить о случившемся отцу ребенка? – тихонько спросила Ллис. Вульф уже сказал ей, что Мейда не из Трокенхольта.
Глаза девушки расширились от ужаса и тотчас же наполнились слезами. Мейда отшатнулась, пролив питье; пальцы, с силой сжавшие кружку, побелели.
– Прости меня! – Ллис осторожно взяла у девушки кружку и поставила ее в сторону. Она вновь ласково уложила Мейду.
– Тебе здесь нечего бояться, ты можешь не говорить о том, о чем предпочтешь умолчать.
В порыве отчаяния Мейда сжала руку Ллис:
– Вы можете в этом поклясться? Поклясться на святом кресте?
– Я клянусь в этом на твоем кресте. – Улыбка Ллис угасла, потому что для человека ее верований подобная клятва была бесполезна. Затем, чтобы клятва была полноценной, она мысленно добавила: – «Клянусь также на моем белом кристалле».
А это было уже серьезно, потому что нарушение клятвы могло разрушить камень, который был ее бесценным достоянием, ее личной связью с силами природы.
Похоже, клятва возымела свое действие. Мейда немного успокоилась и уснула спокойным сном.
За исключением времени, необходимого на приготовление питья, Ллис почти всю ночь провела, либо стоя на коленях, либо свернувшись калачиком у постели Мейды. Тело ее затекло после сна в неудобном положении.
Оба воина до рассвета отправились, чтобы провести еще один день в лесах в поисках бандитов. Пип с поврежденным коленом спал: он оказался более восприимчив к сонному питью Брины, чем можно было ожидать от человека его комплекции.
Ллис видела, как Адам провожал пострадавшего человека в зал, чтобы передать его на попечение Брины. На нее произвели глубокое впечатление и его искренняя озабоченность состоянием молодого человека, и любовь к нему.
В свое время, когда она ребенком была при дворе короля Эсгферта, и потом, когда приезжала в Трокенхольт одновременно с другими гостями, она встречала немало саксонских лордов и знала, что забота о людях была им не свойственна. То внимание, с которым Адам заботился о Пипе, его ласковое отношение к Кабу лишь усилили ее восхищение суровым воином.
