Повозка прокатилась мимо, и когда Джейн вновь обратила взор на облаченных в пышные одежды рыцарей, на сверкающие попоны величаво выступавших коней, она вдруг заметила знакомое лицо. Пока она разглядывала его, красавец-мужчина обернулся и посмотрел в ее сторону. Это был незнакомец, замысливший ужасный план похищения и виновный в том, что она вышла замуж за Уилла Шора. В его взгляде сквозила радость от встречи с ней. Но в то же время в нем чувствовалась уверенность в себе и надменность. Казалось, он говорил: «Разве я похож на человека, который признает свое поражение?»
Охватил ли ее страх, или толпа слишком плотно сжалась, но что-то заставило ее прильнуть к Уиллу. Она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.
– Что случилось? – спросил Уилл с беспокойством.
– Я чувствую… тут слишком душно.
– В такой толпе… неудивительно. Лучше бы мы наблюдали все это из окон дома твоего отца. Пойдем. Мы доберемся домой прежде, чем толпа придет в движение.
Как только они вошли в дом, ей стало лучше, но она все-таки позволила Уиллу уложить себя в постель. Он оставил ее и пошел принести немного вина. Вернувшись, он несколько секунд внимательно смотрел на нее, затем в глазах его блеснула надежда, и он сказал:
– Джейн, возможно ли. Ты чуть было не упала в обморок, и я…
– Нет, нет, – ответила она поспешно. Он смущенно улыбнулся.
– Я надеялся, ты скажешь мне, что ждешь ребенка.
– Мне очень жаль, Уилл. Но это не так.
«Мы оба сожалеем об этом», – подумала она, когда муж ушел.
Ребенок бы действительно сделал их жизнь иной. Но если бы только все дело было в ребенке, а не в человеке на коне. Он уже принес ей однажды несчастье, и она чувствовала, что принесет его вновь.
От вина Джейн стало клонить в сон. Сквозь открытые окна она слышала крики людей. Процессия закончилась, но толпа все еще хотела развлечений. Из окон отцовского дома в Чипсайде она часто наблюдала, как ведут себя люди после таких торжественных процессий. Она видела их дикие танцы, их неистовое веселье. В свете горящих факелов она наблюдала странные сцены – фантастические и трагические. Она слышала пронзительный смех, который едва ли походил на человеческий, она видела мужчин и женщин, дерущихся друг с другом или занимающихся любовью, она видела их пьяные тела, распростертые на булыжной мостовой прямо около дома. В такие ночи отец вынужден был запирать двери на засов и баррикадировать окна. Он держал наготове подмастерьев с длинными шестами на случай, если возникнет необходимость защитить дом, ибо в такие ночи повсюду бродили воры, и все, что было порочного в пьяной толпе, вырывалось наружу.
