Скиннер взглянул в сторону Курильщика. В клубах дыма движения не наблюдалось. Помощник Директора вздохнул, перебрался за стол и надел очки.
— Агент Молдер, — сказал он официальным тоном. — Чтоб я вас рядом с Тумсом больше не видел.
Призрак счел аудиенцию законченной, кивнул и направился к дверям.
— Молдер, — окликнул Скиннер. Тот остановился и обернулся. — Больше не подставляйтесь. Друзья — это, конечно, хорошо, но они не могут вытаскивать вас из неприятностей снова и снова.
— Я понял, сэр, — сказал Молдер и вышел.
Скиннер с сомнением покачал головой.
Джозеф и Мэри встретили побитого Юджина морем охов и вздохов. Мэри плакала. Джозеф кипел и грозился пристрелить «этого сукина сына», если он посмеет снова прикоснуться к их бедному Юджину.
После всего случившегося Юджин получил среднесрочный отпуск по болезни, постельный режим и тщательнейший уход. Мэри, кажется, была просто очарована возможностью ухаживать за ним. Она была чрезвычайно добрым, но совершенно безалаберным существом. Она искренне полагала, что любит несчастного покалеченного мальчика. Сам факт его страданий имел для нее неизмеримо большее значение, чем то, какими именно повреждениями эти страдания вызваны. Более того, где-то глубоко в подсознании она видела его вечно страдающим и вечно нуждающимся в ее заботе.
Из-за необходимости долго держать суставы в деформированном состоянии у Юджина действительно начались боли — сильные, выматывающие, загоняющие сознание глубоко-глубоко. Он знал, что скоро это пройдет и повторения кошмара девяностолетней давности не будет…
…Тогда, в девятьсот третьем, он пережил поистине чудовищные муки. Сначала — когда в нем проснулся зверь. Несколько дней он бился в горячке на матрасах в своем подвале. Его преследовали видения. Ему снился Юджин-старший, производящий над кем-то обряд экзорцизма, — это было совсем как на рисунке в книге из библиотеки колледжа, только демоны при произнесении формул власти выскакивали не из одержимого, но из самого экзорциста… Ему виделось огромное сердце, бьющееся в такт сумасшедшей ресторанной музыке… Ему казалось, что тело его может быть текучим и податливым… Ему грезилось, что страшный мясник механическими взмахами громадной секиры отрубает ему один за другим пальцы на руках…
Это продолжалось несколько дней. Возможно — несколько недель.
Потом он пришел в себя. Кошмары отступили — и пришел голод. Это был очень странный и очень страшный голод. Юджин знал, что утолить этот голод можно только жертвой. И он точно знал, кто ему нужен — столяр Питере с третьего этажа, квартира которого располагалась как раз над квартирой самого Тумса.
