— Джексон, иди сюда, — позвал он по-английски, — и ответь мне на английском!
Черт возьми, как темно в хижине, им не составит никакого труда пырнуть его ножом между ребер…
Джексон вошел и застыл у дверей, не в силах определить, где находится Рэймидж.
— Вы считаете, что этот парень знает, где они, сэр? — поинтересовался он.
— Да, знает, — ответил Рэймидж также негромко, — но мне пришлось открыть ему, что мы англичане.
Лейтенант повернулся к итальянцу:
— Нино, нельзя ли зажечь свет и принести вина, тогда мы могли бы познакомиться поближе.
Вдруг послышался шорох соломы — похоже, это зашевелился человек, причем не Нино, чью руку он по-прежнему держал в своей.
— Кто это?
— Мой брат.
Женщина перестала плакать — хороший знак. В хижине, пропахшей потом, мочой, сыром и прокисшим вином, установилось спокойствие.
Вино, всего нескольких дней от роду, должно быть, бродило в бочках и просачивалось сквозь затычки, так что его следовало каждый день доливать, чтобы исключить доступ воздуха, иначе вино превратится в уксус.
Брат принялся чиркать кремнем по огниву, пытаясь зажечь свечу, но Нино оборвал его, посоветовав взять уголек из печи снаружи. Тот вернулся через несколько секунд, прикрывая рукой трепещущий огонек свечи. Свет был тусклым, но достаточным, чтобы осветить крохотную хижину. Хозяйка, черноглазая толстушка, сидела на соломенном матрасе в углу. Она скрестила на груди руки, словно стараясь прикрыть наготу, хотя была одета во фланелевую ночную рубашку, доходившую ей до подбородка. Возле нее скрючилась старуха, видимо, мать Нино. Лицо ее было темным и морщинистым, как скорлупа каштанового ореха. В испуге она перебирала заскорузлыми руками старенькие четки. В другом углу стоял, довольно шамкая, козел, который вдруг принялся мочиться, распространяя вокруг неописуемые ароматы.
Нино оказался темноволосым и коренастым. Его открытое лицо покрывали слой копоти и густая щетина, глаза были налиты кровью. На нем были черные вельветовые штаны и, несмотря на жару, толстый вязаный жилет. Похоже, что он, как говорят моряки, поступал по принципу «как хожу, так и сплю», если не считать вельветовой куртки, лежащей на одном из стульев. Черный вельвет — рабочая форма углежогов-карбонайо.
— А где дети, Нино? — спросил Рэймидж.
— Отправил их погостить к сестре в Орбетелло.
— Правильно, в такое время там они будут в большей безопасности.
Нино попался в расставленную ловушку:
— Я тоже так думаю, — ответил он.
