Своей дочери Эстелла всегда давала только практичные, приземленные советы, такие, как извечные материнские наставления по поводу чистоплотности. Был среди них, к примеру, и такой: выходить замуж следует по любви, но влюбиться в богатого человека ничуть не сложнее, чем в бедного. Даже легче, как считали многие, но не Эстелла, которая, несмотря на собственную благополучную жизнь буржуа, придерживалась романтических взглядов на бедность как аналогию свободы и приписывала этому благородство. По каким-то причинам до недавнего времени Эстелла не очень-то допытывалась у Анны-Софи о том, что дочери известно о далеких фицджеральдовских лужайках Среднего Запада, портиках с колоннами, светлячках, сейфах, набитых долгосрочными депозитными сертификатами, и обо всем остальном, что, как она надеялась, принадлежит Тиму. Да, бедность благородна, но это вовсе не значит, что ей найдется место в семье Эстеллы.
– Как вам известно, – сказала она своим друзьям, Дороти Майнор и Эмсу Эверетту, после того как Анна-Софи и Тим уехали, – у меня совершенно отсутствует интуиция, я абсолютно лишена здравого смысла, никто хуже меня не разбирается в человеческой натуре… – Такова была причуда Эстеллы: она обладала проницательностью, но ей нравилось притворяться, будто она ненаблюдательна и потому герои ее романов созданы исключительно ее фантазией. Ей казалось, что в чистой наблюдательности есть что-то вульгарное и недопустимое.
И мать, и дочь действительно понятия не имели, кто такой Тим. Теперь же Эстелла вдруг заволновалась, сказала, что Анна-Софи показала ей найденный фонарик с фамилией Нолинджер и что за квартиру молодоженов предстояло платить ей. И разумеется, как полагалось литератору, Эстелла помнила немало стандартных сюжетов – принц-студент, Золушка, – в которых иностранец, помолвленный с местной девушкой, оказывается у себя на родине богатой и знатной персоной.
– В подобных вещах я не разбираюсь, но я готова на все, лишь бы Анна-Софи была счастлива. И если Тим посмеет обидеть ее, я убью его своими руками!
– С какой стати? – удивился Эмс. – Он чудесно относится к Анне-Софи. Мне всегда казалось, что неприкаянному Тиму недостает именно прочной и мирной французской семьи и нежных забот умелой жены-француженки.
– Но с чего вдруг вы так забеспокоились? – поинтересовалась Дороти.
Эстелла помедлила с ответом. Ей не хотелось проявлять откровенный интерес к деньгам. Она вовсе не была алчной – она презирала деньги, а в особенности людей, которые открыто охотились за ними, и подобные персонажи в ее книгах всегда получали по заслугам, к примеру месье Тодо в романе «Несколько раз». Уже был составлен список приглашенных, были завершены все приготовления к свадьбе, но до сих пор, хотя до свадьбы осталось всего восемь недель, что-то – возможно, особенности французского характера – мешало Эстелле навести справки о будущем зяте. И кроме того, во Франции бытовало убеждение, что все американцы богаты. Поэтому Эстелле было нечем оправдать свой чрезмерный интерес к прошлому Тима, разве что материнским любопытством и заботой, ибо какая мать не желает своему ребенку материального благополучия?
