Йельский университет, предложение ЦРУ, щенячий восторг. Смена фамилии Брайтман, заучивание новой автобиографии «сына» умершего шесть лет назад и в действительности бездетного эмигранта из России некоего Владислава Стоцкого. Внедрение в Министерство юстиции в качестве сотрудника ЦРУ. Четыре года работы на «партнерском канале», где под чутким наблюдением своего руководителя Джеймса Вествуда «попал» в поле зрения российской разведки. «Вербовка», поступление в российскую Дипломатическую Академию и трудоустройство два года назад в Министерство Иностранных Дел. Американцы празднуют успех, их русские коллеги ликуют в предвкушении великих дел. Нашедший-таки на свою задницу приключений Сергей Владиславович Стоцкий отчаянно балансирует между двумя спецслужбами в силу своего понимания справедливого служения человечеству.
Он не был ни противником так называемой демократии и «общечеловеческих ценностей», ни сторонником мировой коммунистической идеи. Просто однажды достаточно давно он получил доступ к материалам аналитического центра ЦРУ по советскому блоку и узнал правду. Правду обо всем, что на самом деле творилось с Россией вот уже свыше десяти лет…
После этого он стал иначе воспринимать работу сначала в области противодействия терроризму, затем в качестве двойного агента (комизм ситуации заключался в присвоении каждой из сторон права считать его СВОИМ основным агентом). Между тем постепенно складывались в четкую картину все те маленькие и досадные недоразумения, которые не давали ему спать. Например, полнейшее молчание в ответ на направляемые им (в обе службы, кстати) схемы пресечения каналов нелегального вывоза капитала из России, персональные счета руководителей государства россейского и их лукавых прихлебателей, списки иностранных трастовых управляющих бюджетными счетами — все это оказалось никому ненужным. А намеками было дано понять — еще и опасно. Причем, намеки эти последовательно были высказаны российскими, а затем и их американскими коллегами. Связные уклонялись от назначаемых им встреч. В течении последних двух лет его деятельности на территории Соединенных Штатов они выходили на связь лишь в случае постановки очередного задания перед ним. Задания, которое вновь останется без оценки.
Вот от чего он устал. А вовсе не от напряженной работы. Он устал от безразличия к судьбе страны, которую он уже привык считать своей, со стороны тех, кого это должно было бы заботить в первую очередь. Вакуум вокруг него стал вполне осязаем. Никому не нужны были его отчеты, необходим был сам факт его присутствия в стане врага. Чтобы кому-то дородному и важному в Москве на плечи упала золотая капля и растеклась бы очень крупной звездой.
