— Моррис рассказывал, когда они встречались с Полли, то ходили в агентство, где консультанты по совместимости предупреждали их, что они неподходящая пара, пара, проходящая лишь минимальный барьер. Но они продолжали встречаться и поженились несмотря ни на что. — Цинния закрыла глаза. — О господи, я болтаю о чем попало, да?
— Пусть полиция известит миссис Фэнвик. — удивительно мягко предложил Ник. — Это их работа.
— Да… Бедный Моррис.
— Вам не кажется, что лучше бы уже не называть его «бедным Моррисом»?
— Он был болезненно чувствительным, необычным и скрытным, и он все время придумывал загадочные теории, к чему обычно склонны таланты-схематики, но мне довелось хорошо его узнать. Он мне нравился. В глубине души это был просто безобидный маленький человек, который любил старые книги. Я не могу представить, что кто-то убил его. Вот только…
— Вот только что?
Она с трудом огляделась:
— Мне интересно, связано ли это с журналом Частина?
— Не похоже. — Ник быстро и оценивающе осмотрел комнату. — Во-первых, насколько мне известно, я единственный, кто достаточно сильно хотел получить этот журнал, чтобы устроить нечто подобное.
Она почувствовала, будто неожиданно провалилась в пустую лифтовую шахту.
— Мой бог, неужели вы утверждаете, что могли бы убить кого-то, чтобы завладеть этим журналом?
Его рот искривился в глубоко циничном изумлении, как будто ждал, что она его обвинит.
— Лишь в крайнем случае, — сказал он.
— Если это шутка, то очень дурная.
— Мой дурной вкус всем известен. Но это другой случай. Прежде всего, я предпочитаю платить за то, что мне хочется получить, и Фэнвик об этом знал. Он заверил меня, что позволит мне перекрыть любое полученное им предложение, и я ему поверил. Как я уже говорил, мы с ним друг друга понимали.
— Вы имеете в виду джентльменское соглашение?
— Я польщен, что вы считаете меня джентльменом, мисс Спринг. А то у меня было стойкое убеждение, что вы считаете меня одной из низших форм жизни.
Она почувствовала себя виноватой. Она знала, что была очень груба.
— Извините. Я, конечно же, не хотела утверждать, что вы, э-э-э, являетесь низшей формой жизни.
— Довольно трудно обвинить человека в похищении и не подразумевать его участия в этом процессе, — заметил он.
— Полагаю, что так. — Сейчас она была совершенно подавлена. — Прошу меня простить. Боюсь, я скоропалительно пришла к несколько неуместным выводам.
Он грациозно склонил голову:
— Извинения приняты. По правде говоря, я нахожу вашу заботу о Фэнвике довольно трогательной. Немногие люди отважатся на такое ради клиента, с которым работают. Особенно такого клиента — болезненно раздражительного, нервного и скрытного схематика.
