Император нетерпеливо притопывая ногой посмотрел на Верлена и кивнул, словно подтверждал сказанное хранителем печати.
— Возможно, он плавал не там, где следовало бы, потому и не нашел, — возразил Верлен, — а вот этот достойный купец плавал там, где нужно и нашел нас.
— Это потому что мы есть.. — глубокомысленно сказал Иркон. — А вот такой ветчины у них не было…
Он обнюхал насиженный на кончик кинжала кусок розовой, со слезой ветчины и со счастливой улыбкой запихнул его в рот. Мгновение спустя он уже тянулся к кувшину с вином, чтоб запить съеденное.
— А Островов Счастья нет и искать их нечего.
Верлен повернулся к нему, подождал, пока тот поставит кубок на стол.
— Ну, раз мы есть, и он нас нашел, то, верно, и они тоже существуют… Это же логика.
— Логик, — презрительно сказал Иркон. Он отрезал новый кусок, понюхал, поморщился и отложил. Отыскав глазами блюдо с рыбой продолжил:
— Подумаешь «существует»… Неужели нет у Императора нет логиков получше?
Император нетерпеливо топнул ногой.
— Ну, хватит собачиться… Ни дать ни взять академические смотрители. Хорошо. А вторая причина?
О!!! Вторая причина была куда как убедительнее первой!
— Он предлагает тебе столько золота, сколько не предложит никто другой.
Все, что мог сказать, Верлен уже сказал. Тяжесть золота, что стояла за его словами, должна была сделать остальное.
Искоса он поглядывал на Императора, проверяя, правильно ли они понимают друг друга. На мгновение ему даже показалось, что он читает мысли Мовсия.
Страх монаха был страхом чужого человека. Император не чувствовал его, но видел в нем предостережение, обращенное из прошлого в будущее. Предостережение и не более того, а золото… Золото всегда оставалось золотом. Брат Черет предрекал неведомую беду, а этот безвестный купец мог дать ему то, что избавило бы его от реальных неприятностей. Издревле ведь известно — золото и лучший лекарь, и лучший воин…
Мовсий молчал так долго, что Иркон успел налить и выпить, закусить рыбкой и еще налить.
— Неужели настали времена, когда простой купец становится настолько богат… — сказал, наконец, Мовсий.
— И настолько безрассуден… — не побоялся перебить его Иркон.
— …и безрассуден, — подхватил Император, — что предлагает Императору деньги, как простолюдину?
Верлен не видел в этом ничего плохого, почаще бы так, глядишь и жизнь стала бы интереснее, но на всякий случай сказал.
— Он не предлагает, а только хочет их предложить. Твое дело осчастливить его, приняв их или нет.
