– Чего уставился, деревенщина? – презрительно бросил крестоносец. – Или рыцарский меч руки оттягивает?
– Да нет, – пожал плечами мужик. – Вот прикидываю – дать тебе слегка по макушке твоим мечом, чтоб не дергался, или сам дашь себя связать?
– С мечом-то оно всяко сподручнее будет, – поддакнул другой работник. – А то не ровен час…
– Вяжите, – отрывисто бросил крестоносец. – Черт с вами.
И добавил что-то многоэтажное на непонятном лающем языке.
Бить пленника не стали. Просто, развязав ремни, сноровисто заломили локти назад, сняли с телеги и, связав руки сзади, повели через весь город к городскому порубу, прилепившемуся к дальней стене козельской крепости. Один из мужиков шел сзади, напялив на голову рыцарский шлем и неся огромный меч на плече, словно грабли. Другой тащил под мышкой тяжелый нагрудный панцирь, завернув его в белое одеяние, словно в простую тряпку.
– Ну и нам пора благословясь, – сказал Семен, плотнее запахиваясь в медвежью шубу. – Что-то ближе к вечеру холодать стало. Пошли-ка, братко, отсюда. Сегодня у нас еще дел невпроворот – банька, потом застолье. Девки уж поди пирогов напекли да медовухи бочку выкатили, как я загодя велел. А завтра поутру ярмарку устроим.
– Спасибо, брат, – кивнул Игнат. – Знаешь, чем угодить.
– А то, – хмыкнул Семен. – Мне ли не знать? Будто сам с обозами торговать не хаживал.
Серп луны был похож на кривой разрез, сделанный воровским ножом в черном пологе неба. Лишь зарождающаяся луна да костер у ворот, возле которого грелась смена ночной стражи, немного разгоняли мрак. Но этого зыбкого света было явно недостаточно для того, чтобы разбавить непроглядную черноту ночи, в которой по самые верхушки сторожевых башен утонул город.
Но человеку не нужен был свет.
Он уверенно крался вдоль глухих заборов и темных стен домов, сам похожий на потревоженную ночную тень.
В конце улицы появились два огненных пятна, словно гигантский змей-Горюн медленно полз по улице, сверкая глазами.
Человек шагнул в сторону и прижался к стене кузни, словно пытаясь врасти в нее.
Пятна света приближались. Мимо спрятавшегося, чуть не задев его сапог древком копья, прошел дружинник с товарищем. Воины держали в руках по факелу и пытались что-то рассмотреть в темноте. Но известно, что глядящий ночью на огонь видит только огонь и ничего более.
Человек поспешно отвел глаза. Если дружинник все-таки что-то рассмотрит в кромешной темноте и попытается ткнуть копьем, нужно, чтобы глаза увидели это копье, а не язык пламени, ослепляющий во тьме.
