— Да-а… — неохотно согласился Веригин, которому было досадно, что старик как будто бы отчитал его.
— А у нас все вразброд пошло! — помолчав, заметил Шутов, очевидно перескочив к этому от фразы о крепости старика. — Все переругались, перессорились, все программы перепутали… Проиграли дело, а теперь и торгуются, кто прав, кто виноват!.. Тяжело слушать!.. И что тут спорить. Все виноваты!.. Мала было готовности идти до конца… А в сущности, что ж: нельзя от всех требовать геройства!
— Ты-то достаточно, кажется, погеройствовал! — заметил Веригин, с невольной лаской посмотрев на жидкие больные волосы и ясные открытые глаза.
— Какое там геройство! — махнул рукою Шутов. — Что легкие отбили, так это случай!
— Хорош случай! — засмеялся Веригин, и глаза у него стали влажными. Шутов заволновался.
— Нет, в самом деле… — сказал он, видимо желая переменить тему, — все бы это ничего, а скверно то, что лежишь тут, как колода, когда там каждый человек на счету!
— Довольно с тебя!.. Ты и так много сделал!
— Что ж я сделал? Где оно?.. Если хочешь, я, конечно, знаю, что с меня, полумертвого, спрашивать больше нечего, но мне-то от этого не легче! Придут товарищи, начнут рассказывать, газеты читать… ужас что делается!.. Так бы и бросился туда!.. Нет, лежи и кашляй, смерти жди!..
— Ну что ты все о смерти! — неловко перебил Веригин.
— Поневоле будешь, если она за плечами!.. Ты не думай… — вдруг заторопился Шутов и даже покраснел от волнения, — и я смерти не боюсь… в самом деле не боюсь… и не ною!.. Я к ней отношусь, как к факту… Что значит — смерть?.. Когда-нибудь умирать же надо. Мне только жалко, что я не увижу, чем все это кончится!.. Так иногда подумаешь, что пройдет эта полоса, подымется новая волна, будет борьба… будет гибнуть и побеждать, а тебя уже не будет с ними… грустно!.. Не пришлось… А какое, должно быть, счастье видеть победу своей идеи!.. Эх, если бы хоть знать наверное, что мы победим!.. Слушай, скажи по совести, от души, веришь ты, что мы победим в конце концов? — с невероятным волнением спросил Шутов и даже приподнялся.
Веригин взглянул на светлые широко открытые глаза, в которых горел страстный, восторженный вопрос, и ему даже странно стало: три дня осталось человеку жить, а он говорит — мы победим!.. Что ему до того?
— Конечно, победим! — сказал он, невольно потупившись.
Шутов так и остался, приподнявшись на локте. Он смотрел не на Веригина, а куда-то выше, точно через голову товарища, он уже видел своими прозрачными от близкой смерти глазами какое-то победное шествие вдали, какое-то лучезарное новое солнце.
