– Ты любишь детей? – спросила Лаура, не глядя в его сторону.
Последовала короткая пауза, затем он ответил:
– Очень, у меня семь братьев и сестер.
Она изумленно приподнялась на локте и посмотрела на мужчину.
– И все живы?
Доминик печально улыбнулся, прикоснулся к ее волосам и ответил:
– Нет, не все.
– О, прости, пожалуйста.
– И ты меня прости, за то, что я вспомнил о твоих братьях. У них была желтая лихорадка?
– Да, папа тоже ею болел, но он не умер.
– И твоя мать ухаживала за вами всеми.
Девушка устало закрыла глаза.
– Ты не прекратишь о ней разговаривать, правда?
– Ну, во всяком случае, еще немного придется потерпеть, Лаура. Ненавидеть одного из родителей – ужасно.
– У меня нет ненависти к родителям.
– Тогда прости их. Для тебя это единственный способ освободиться от своих горестей.
Лаура хотела еще спросить, но мужской голос звучал так устало… И тогда девушка откинулась назад, прикоснулась ладонью к его темным волосам и нежно убрала сбившуюся прядь у него со лба.
– Ты странный человек, Доминик Юкс, настоящая головоломка. Я даже не знаю, что с тобой делать.
– Выходи за меня замуж, – сказал он сонным голосом, словно проваливаясь в сон. – Ты – это все, чего я хочу.
– Доминик, – девушка позвала его, затем легонько потрясла за плечо, однако, он только вздохнул и вновь пробормотал ее имя. Она подумала, было послать за доктором, однако, лицо мужчины расслабилось, его дыхание стало ровным и глубоким. Может быть, сон как раз и нужен был ему для того, чтобы окончательно избавиться от последствий отравления.
В сомнении, все еще колеблясь, Лаура склонила голову на широкую грудь мужчины и закрыла глаза. Вдали послышался звон колокола, отбивающего три часа. Над широкой Миссисипи раскатился громовой раскат.
Свежий ветер, с моря пронесся по мощеным улочкам и захлопал флагами на городских зданиях. Легкий порыв ночного ветерка заскочил в окно спальни, поигрался огнем в лампе и на стенах комнаты заплясали тысячи теней.
Смятое письмо на каминной полке пошевелилось, и затем с легким шуршанием взлетело и закружилось в воздухе. Описывая круги, маленький бумажный листочек опускался все ниже и, наконец, лег в пыльный уголок, где его совсем не стало видно.
Поздно утром Лауру разбудило бормотание дождя, стучавшего по шиферной крыше. В первую минуту она удивилась, что по-прежнему лежит в своем черном вечернем платье.
– О, нет, нет, – внезапно вскрикнула она, вспомнив предыдущую ночь. Наверняка кто-нибудь увидел, как Доминик покидал ее дом. Кровать была пуста. На подушке, где ночью покоилась его голова, теперь лежала маленькая, сложенная вдвое записка. Девушка торопливо схватила ее и отбросив полог кровати, чтобы было побольше света, стала читать слова, написанные уверенным торопливым почерком.
